ТРАНСФОРМАЦИЯ ТЕХНОЛОГИИ:

| возникновение новой инфраструктуры бизнеса

В 1969 году молодому инженеру-электрику по имени Тед Хофф (Ted Hoff) пришла в голову необыкновенно удачная идея. Незадолго до этого он поступил на работу в Intel Corporation, компанию по производству полупроводников, только что созданную в городе Санта-Клара (штат Калифорния). Там его подключили к проекту создания набора из двенадцати микрочипов для новой вычислительной машины, разрабатывавшейся японской компанией Busicom. Каждый микрочип должен был выполнять определенную функцию: один отвечал за расчеты, другой — за контроль над клавиатурой, третий — за монитор, четвертый — за вывод на печать и т. д. Это была нелегкая задача — ведь некоторые микрочипы должны были иметь до пяти тысяч транзисторов и при этом уместиться в корпусе вычислительного устройства. Хофф опасался, что общие затраты на разработку микрочипов превысят бюджет проекта, поэтому решил отказаться от первоначального плана, утвержденного заказчиком, и предложил совершенно новый подход. Вместо дюжины специализированных микрочипов он решил создать один универсальный многоцелевой процессор, который мог бы выполнять несколько разных функций. Спустя два года идея Хоффа воплотилась в жизнь: Intel торжественно представил первый в мире четырехразрядный микропроцессор 4004 [1].

Будучи «мозгом» небольших, легко программируемых компьютеров нового поколения, микропроцессор произвел переворот не только в области вычислительной техники, но и в экономике. Хотя компьютеры начали использоваться в бизнесе еще в 1951 году, когда британская компания J. Lyons & Company, владеющая сетью популярных кафетериев и кондитерских, создала и установила в своей штаб-квартире мейн-фрейм, однако громоздкие размеры, сложность и отсутствие гибкости ограничивали их использование решением рутинных, четко определенных задач, таких как обработка платежных ведомостей, управление товарными запасами и инженерные расчеты. Программируемый микропроцессор раскрыл огромные потенциальные возможности компьютеров.
Теперь любой человек или любая компания могли использовать их для самых разнообразных целей.
Изобретение Хоффа повлекло за собой серию инноваций в коммерческом применении компьютеров. В 1973 году Боб Меткалф (Bob Metcalfe) создал Ethernet — технологию создания локальных компьютерных сетей. В 1975-м появился первый персональный компьютер серийного производства. В 1976-м компания Wang Laboratories представила свой текстовый редактор Word Processing, и компьютеры появились в офисах на каждом рабочем столе. В 1978-м началась продажа VisiCalc — первой программы для работы с электронными таблицами. Через год появились первый текстовый редактор для ПК WordStar и первая аналогичная программа для работы с базами данных Oracle. Создание в 1982-м сетевого протокола TCP/IP открыло дорогу к сегодняшнему интернету. В 1984-м появились компьютеры Macintosh, имеющие удобный графический интерфейс, и первый настольный лазерный принтер.
В 1989-м начала работать электронная почта, а в 1990 году Тим Бернерс-Ли (Tim Berners-Lee) «соткал» Всемирную паутину — World Wide Web. На 1990-е годы пришелся бум создания корпоративных веб-сайтов и внутрикорпоративных сетей. Росло количество сделок, совершаемых в режиме online, а разработчики ПО создавали все более совершенные программы для управления всем и вся — от закупки сырья и материалов до маркетинга и продаж.
В течение последних четырех десятилетий — после того как были сняты государственные ограничения на продажу вычислительной техники — распространение компьютеров и программного обеспечения стало одним из главных факторов, влияющих на развитие бизнеса. Сегодня вряд ли кто-то будет спорить с тем, что информационные технологии стали основой экономики развитых стран. Они используются для операций отдельных компаний, связывают воедино географически разрозненных поставщиков и укрепляют связи между компаниями и клиентами. ИТ буквально пронизывают производство, оптовую и розничную торговлю и сферу услуг. Они используются в офисах руководителей компаний и в заводских цехах, в научно-исследовательских лабораториях и в домах потребителей.Пожалуй, сегодня ни один доллар или евро не переходит из рук в руки без помощи компьютерных систем.

ПРОКЛАДЫВАЯ ПУТЬ:

| природа и эволюция инфраструктурных технологий

Принято считать, что современный бизнес родился осенью 1829 года в небольшой английской деревушке Рейнхилл. Расположенная в десяти милях к востоку от Ливерпуля, она оказалась на пути железной дороги Ливерпуль—Манчестер, крупной новой линии, строительство которой началось в 1826 году и должно было завершиться к концу 1830-го. Стоимость прокладки рельсов протяженностью 32 мили превысила 500 тыс. фунтов стерлингов, что на время сделало ее самой дорогостоящей железной дорогой в истории. Рассчитывая вернуть свои немалые вложения, владельцы железной дороги надеялись повысить привлекательность железнодорожного транспорта за счет увеличения его скорости. В то время поезда редко ходили со скоростью более 10 миль в час, то есть не намного быстрее конных экипажей.

Понимая, что сколько-нибудь значительное увеличение скорости требует технического совершенствования конструкции локомотивов, владельцы железной дороги решили организовать на окраине Рейнхилла необычное соревнование. Пять только что сконструированных новеньких паровозов — «Ракета», «Новинка», «Несравненный», «Исполин» и «Упорство» — должны были преодолеть расстояние примерно в 70 миль, сделав двадцать кругов по участку протяженностью 1,75 мили. Машинисту паровоза, первым пришедшего к финишу, полагался приз — 500 фунтов стерлингов. Конструктор паровоза также мог рассчитывать на вознаграждение в виде выгодного контракта на строительство локомотивов для новой линии.

Состязание продолжалось неделю и вошло в историю под названием «Рейнхиллские гонки». Оно привлекло зрителей со всей страны и широко освещалось в британской прессе. Впрочем, настоящей борьбы не получилось — только «Ракета» смогла прийти к финишу без поломок. Тем не менее это событие имело огромное историческое значение. Паровые двигатели, сконструированные по последнему слову техники того времени, обеспечивали небывалую скорость: в какой-то момент «Новинке» удалось разогнаться до 32 миль в час, а «Ракета» смогла некоторое время сохранять скорость до 30 миль в час.
Наступил век скоростных перевозок на дальние расстояния.
Не только участники и зрители Рейнхиллских гонок поняли их важность. Вот как вдохновенно писал о революционном потенциале паровозов один прозорливый репортер в еженедельнике Mechanics Magazine:
«Пожалуй, можно без преувеличения сказать, что это событие полностью изменит облик британского общества. Его можно сравнить со строительством фабрики возле пристани, у которой швартуются суда, перевозящие сырье и доставляющие готовую продукцию в самые отдаленные уголки света, или перенесением угольных шахт, железных рудников и гончарных мастерских Центральной Англии на побережье. Преимущества, связанные с особенностями местоположения, будут играть меньшую роль, чем та, которую они играли раньше в развитии нашей промышленности и торговли. Товар, произведенный в одном месте, может легко и дешево [быть] доставлен в другое. Можно надеяться, что концентрации производства в двух-трех крупных городах (приносящей огромный моральный и физический ущерб рабочим, проживающим в этих городах) вскоре будет положен конец. Промышленные предприятия постепенно рассредоточатся по всему Соединенному Королевству. Проживание в сельской местности больше не будет связано со всевозможными неудобствами. Предприниматели смогут жить там, где им нравится,— поблизости от своей конторы или в тридцати милях от нее... Упрощение связей между людьми и товарообмена приведет к дешевизне всех товаров» [1].
Пророчество неизвестного корреспондента оказалось на удивление точным. В XIX веке быстрое развитие железных дорог и связанных с ними технологий, таких как паровые двигатели и телеграф, изменило торговлю почти во всем мире. Железнодорожные пути и проложенные вдоль них телеграфные линии стали новой инфраструктурой бизнеса, связывающей через огромные расстояния производителей товаров с поставщиками и потребителями. Наряду с дальнейшим развитием морского и речного транспорта расширение сети железных дорог обусловило появление мировых рынков и международной конкуренции и, как следствие, совершенно новых организационно-правовых форм предприятий и деловой практики.


Система железных дорог оказалась первой в ряду технологий широкого распространения, которые должны были как никогда тесно связать между собой компании, находящиеся на значительном расстоянии. Помимо телеграфа, обеспечивающего связь между странами и континентами, появились также линии электропередачи, система телефонной связи, сеть скоростных автомагистралей, радио и телевидение и, наконец, сегодняшние компьютерные сети. Многие наблюдатели отмечали сходство между этими технологиями, указывая на явные параллели между развитием железных дорог в середине XIX века и распространением информационных технологий и, в частности, интернета в конце XX века [2].

Однако, сравнивая эти технологии, они кое-что упускали из виду. Большинство из них обращали внимание главным образом на структуру капиталовложений в рамках цикла развития от бума до спада (с соответствующей скачкообразной динамикой инвестиций) или на их роль в изменении целых отраслей. При этом мало говорилось об их реальном или потенциальном влиянии на конкуренцию между отдельными компаниями.
Однако наиболее впечатляющие исторические примеры наблюдаются именно на уровне отдельных компаний, или, как говорят экономисты, на микроуровне. История развития железных дорог и других великих промышленных технологий XIX — начала XX века позволяет увидеть, как отдельные компании адаптируются к серьезным технологическим изменениям и как процесс адаптации влияет на конкуренцию и стратегию. И если обратить взор на тридцать лет назад, то есть на годы, предшествующие бурному развитию нынешних технологий, мы увидим картину, очень похожую на ту, которую можно наблюдать теперь, когда компании стремятся к использованию еще более мощных и продвинутых информационных технологий.

ПОЧТИ СОВЕРШЕННЫЙ ТОВАР:

| судьба компьютерной техники и программного обеспечения

Являются ли информационные технологии инфраструктурными технологиями? Не исчезает ли их потенциал как фактор, обусловливающий достижение конкурентного преимущества по мере увеличения мощности, снижения стоимости и углубления стандартизации, а также с ростом осознания их значения для деловой практики и структуры отрасли? Проще говоря, не обречены ли они стать обычным товарным ресурсом, подобно железнодорожному транспорту, телефонной связи и электроэнергии [1]?

Эти вопросы жизненно важны для менеджеров, но ответить на них непросто. Казалось бы, ИТ имеют фундаментальное отличие от предшествующих инфраструктурных технологий: они существуют одновременно в материальной («железо») и нематериальной (программное обеспечение) формах. Предшествующие инфраструктурные технологии также требовали определенного «программного обеспечения» — например, расписания движения поездов, накладных на грузы, тарифов на перевозки и руководств по эксплуатации техники. Однако ни одна из этих технологий не имела таких «программ», какие используются в современных компьютерах. Будучи созданными, большинство предшествующих инфраструктурных технологий не поддавались «перепрограммированию» и могли выполнять только одну или несколько функций. Информационные системы, напротив, могут выполнять разнообразные команды при помощи компьютерных программ и таким образом выполнять все большее количество функций. Соответственно, прежде чем решить, превращаются ли ИТ в обычный товарный ресурс, следует рассмотреть их с точки зрения компьютерной техники и ПО.

Разумеется, в своей физической ипостаси ИТ обладают многими чертами сходства с телеграфом, системой телефонной связи и даже железными дорогами и скоростными автомагистралями. На так называемой информационной супермагистрали разрозненные базы данных и центры обработки информации — ПК, серверы, мейнфреймы, системы хранения информации и другие устройства — соединены плотной сетью кабелей и переключателей.
Все это хозяйство является своего рода транспортной системой ИТ, передающей цифровые данные таким же образом, как железная дорога перевозит грузы, а линии электропередачи передают электроэнергию.
Для обеспечения доступности транспортные системы общего пользования требуют быстрой стандартизации, которая по определению означает использование однотипного оборудования. Железные дороги и вагоны все более унифицируются за счет введения стандартной ширины колеи, профиля рельсов и колес, а также механизмов сцепления. В конце концов грузоотправители забывают, какой железнодорожной компании принадлежали те линии, по которым перевозились их товары, или в каких именно вагонах они перевозились. Точно так же стоит поставщикам и потребителям электроэнергии унифицировать стандарты силы тока, напряжения и монтажа проводки, как исчезают различия между отдельными видами генераторов и кабелей. Какой из современных компаний известен источник каждого потребляемого ею киловатта электроэнергии? Эффективная транспортная система требует взаимозаменяемости оборудования.
История развития ИТ также была историей их быстрой стандартизации. Пользователи стремились ко все большему межсетевому взаимодействию и все большей функциональной совместимости. От первых вычислительных машин, работавших в режиме разделения времени и позволявших разрозненным потребителям использовать мощности мейн-фреймов, до локальных и глобальных сетей, соединяющих компьютеры отдельных компаний в единую систему. От электронных систем обмена данными (EDI), обеспечивавших взаимодействие компьютеров различных компаний, до интернета, этой великой «сети сетей». Проходя через эти и другие стадии, компьютерная техника непрерывно унифицировалась, обеспечивая большие возможности для совместного использования.

УСКОЛЬЗАЮЩЕЕ ПРЕИМУЩЕСТВО:

| изменение роли информационных технологий в бизнесе

В середине 1990-х годов, когда началась великая «золотая лихорадка интернета», появились два академических исследования, посвященные изучению связи между информационными технологиями и конкурентными преимуществами. Авторами первого из них, опубликованного в 1996 году в бюллетене MIS Quarterly, были Эрик Бринйолфссон (Eric Brynjolfsson) и Ло-рин Хитт (Lorin Hitt) из Массачусетского технологического института [1]. Бринйолфссон и Хитт ранее выполнили революционное исследование влияния инвестиций в информационные технологии на эффективность бизнеса и пришли к выводу, что компьютерные системы в конечном итоге способствуют росту производительности [2]. Затем они решили посмотреть, кто выигрывает от этого роста: компании, получающие в результате более высокую прибыль, или потребители в результате конкуренции?

Бринйолфссон и Хитт проанализировали данные о расходах на ИТ и финансовые результаты деятельности 370 крупнейших американских компаний. Сначала они попытались ответить на вопрос, влияют ли расходы на эффективность компании, и обнаружили убедительные свидетельства такого влияния, подтвердив сделанные ранее выводы. Они писали, что было выявлено «достаточно свидетельств в пользу положительного влияния ИТ на объем производства» и что даже с учетом цены капитала инвестиции в ИТ обычно имели «высокую норму прибыли» за счет повышения производительности [3].

Однако когда они проанализировали, как распределялись экономические выгоды от повышения производительности, то обнаружили, что львиная доля этих выгод в конечном счете достается потребителям. Анализ финансовых документов компаний показал, что «ИТ практически не увеличивали прибыль компаний по сравнению со средним уровнем», и даже позволил высказать предположение, что «иногда ИТ в целом оказывали отрицательное воздействие на прибыльность» [4]. В то же время потребители получали значительную экономическую выгоду от инвестиций компаний в ИТ. В заключение исследователи отмечали: «...полученные результаты позволяют предположить, что в целом инвестиции в ИТ необходимы для поддержания конкурентного равновесия, но не позволяют достичь устойчивого конкурентного преимущества» [5].

Через год появилось еще одно исследование. Его авторами были Баба Прасад (Baba Prasad) и Патрик Харкер (Patrick Harker) из Уортонской школы Университета Пенсильвании. В этой работе анализировалось влияние капиталовложений в ИТ на финансовые показатели банков США. Огромное количество банковских операций обусловливало необходимость особо крупных инвестиций в ИТ, а их сложность вынуждала многие банки разрабатывать узкоспециализированные приложения. Если бы ИТ оказывали значительное влияние на конкурентоспособность, это не могло бы не проявиться в банковском деле. Однако, тщательно изучив данные по 47 крупнейшим американским банкам, работающим с широкой клиентурой, Прасад и Харкер не нашли свидетельств того, что капитальные затраты на ИТ повышали прибыльность, измеряемую и как рост прибыли на общую сумму активов, и как рост прибыли на собственный капитал. Более того, они установили, что капитальные затраты даже не увеличили эффективность, поскольку затраты на установку систем превышали доходы от их использования. Исследователи пришли к выводу, что информационные технологии необходимы для конкуренции, но не создают для банков никакого стратегического преимущества. В заключение авторы исследования писали: «Равная доступность ИТ для всех банков предполагает, что инвестиции в них не дают никаких конкурентных преимуществ. Инвестиции в ИТ оказывают нулевое или незначительное влияние на прибыльность банков» [6].
Обе работы остались незамеченными в рамках узких академических кругов. В то время бизнес-гуру, консультанты по менеджменту и журналисты, писавшие о технологиях, радостно предрекали конец «старой экономики» и будущее господство моделей электронного бизнеса. Казалось очевидным, что будущее экономики «написано» на языке программирования. Однако похоже, что сегодня выводы авторов указанных малоизвестных работ вызывают больший резонанс, чем шумиха конца 1990-х. Хотя предметом исследования были среднестатистические показатели, а не опыт отдельных компаний, они впервые позволили заключить, что инновации в ИТ не приносят бизнесу конкурентных преимуществ.


Они показывали, что стратегический потенциал ИТ достаточно ограничен и, подобно инфраструктурным технологиям прошлого, ИТ быстро превращаются в статью обычных операционных расходов на ведение бизнеса [7].
Учитывая особенности компьютерной техники и ПО, обусловливающие их быструю унификацию и коммодитизацию, эти выводы никого не удивляют. Действительно, эволюция роли ИТ в бизнесе почти полностью повторяет модель развития первых инфраструктурных технологий. Например, распространение ИТ-инфраструктуры было столь же быстрым, как и распространение железных дорог или телеграфа. Обратимся к статистике. За последнюю четверть XX века вычислительная мощность процессора увеличилась в 66 тыс. раз [8]. В период с 1970 по 2000 год затраты на ПО выросли с менее чем $1 млрд до $138 млрд [9]. За двенадцать лет, с 1989 по 2001 год, количество хост-машин, подключенных к интернету, увеличилось с 80 тыс. до более чем 125 млн. За последние десять лет количество интернет-сайтов выросло с нуля до 40 млн [10]. Наконец, начиная с 1980-х годов были проложены свыше 280 млн миль оптоволоконного кабеля, которым, как писал Business Week, можно 11 320 раз обернуть Землю [11]. Благодаря постоянным активным инвестициям сложнейшие информационные технологии стали доступными для любой достаточно крупной компании в развитых странах.
Это не означает, что все предприятия осваивают новые технологии одинаково быстро. Процесс превращения инфраструктурной технологии в общедоступный стандартизованный ресурс является естественным и постепенным. В зависимости от особенностей эксплуатации, конкурентной ситуации, наличия свободного капитала, тонкостей законодательства и многих других факторов в разных отраслях и странах он идет с разной скоростью. Например, в США одними из первых вкладывать значительные средства в ИТ начали компании, предоставляющие финансовые услуги. Банки, страховые компании и брокерские конторы, имеющие высокую капитализацию, быстро начали компьютеризировать свой бизнес, отличавшийся высокой интенсивностью операций.В то же время такая фрагментированная и защищенная от конкуренции отрасль, как здравоохранение, осваивала ИТ достаточно медленно, несмотря на большую потребность в компьютеризации обработки информации и многочисленных транзакций. Поэтому сегодня ИТ являются потенциальным источником конкурентных преимуществ для медицинских организаций в большей степени, чем для финансовых компаний. Впрочем, несмотря на ряд естественных отклонений, история показывает, что в целом стратегическая роль ИТ быстро и неумолимо уменьшается.

УНИВЕРСАЛЬНЫЙ РАСТВОРИТЕЛЬ СТРАТЕГИИ:

| разрушительное влияние ИТ-инфраструктуры на традиционные преимущества

Хотя способность инфраструктурных технологий с достижением ими зрелости создавать конкурентные преимущества значительно снижается, они по-прежнему могут разрушать эти преимущества. Так, железные дороги лишили компании, расположенные поблизости от портов, шахт и крупных населенных пунктов, многих традиционных преимуществ, обусловленных выгодным местоположением. С появлением телеграфа снизилось значение сложившихся международных деловых связей, основанных на переписке по почте или через доверенных лиц. Благодаря использованию электричества ушли в прошлое традиционные способы производства и связанные с ними преимущества, например, новейшая система приводов для паровой тяги постепенно устарела. Развитие отрасли станкостроения стерло различия между навыками отдельных ремесленников, уравняв способности заводских рабочих.

Автор статьи в Mechanics Weekly интуитивно почувствовал эту тенденцию, наблюдая за тем, как паровозы сбрасывают скорость на подъезде к Рейнхиллу в 1829 году. Он писал:

«Преимущества, связанные с особенностями местоположения, будут играть меньшую роль, чем та, которую они играли раньше в развитии нашей промышленности и торговли. Товар, произведенный в одном месте, может легко и дешево [быть] доставлен в другое». Полтора века спустя специалист в области стратегии бизнеса Майкл Портер (Michael Porter) признал это общей экономической закономерностью. В своей книге «Конкурентное преимущество» (Competitive Advantage) он писал, что «новая технология является <... > великим уравнителем; она разрушает конкурентные преимущества даже тех компаний, которые прочно стоят на ногах, и выдвигает на авансцену другие компании» [1].

Нейтрализующее воздействие информационных технологий проявляется особенно ярко. Гибкие возможности использования различных приложений ИТ и их тесное переплетение с бизнес-процессами, прежде всего с информационными процессами, определяющими современную экономику и заменившими физические процессы, обусловливают разрушительное воздействие ИТ на привычные преимущества не в одной или нескольких, а сразу во многих областях деятельности.
Компьютеризация ликвидирует любое традиционное преимущество, в каких бы областях деятельности или процессах оно ни было достигнуто — от выбора способа набора данных до разработки комплектующих и обслуживания клиентов. Поскольку компании используют сходные системы, передовой опыт становится универсальным и различия в эффективности стираются.
В конце 1990-х аспирант Гарвардской школы бизнеса Марк Коттелир (Mark Cotteleer) исследовал этот процесс конвергенции на микроуровне. Он проанализировал результаты внедрения систем планирования ресурсов предприятия (ERP) в крупной компании [2]. Вместо нескольких различных систем, использовавшихся филиалами в Северной Америке, Европе и Азии, компания установила единый пакет программ планирования ресурсов. Коттелир проанализировал различия в эффективности филиалов до и после установки системы по одному ключевому показателю — скорости выполнения заказов. Он проанализировал более 100 тыс. заказов за три года (выполненных в течение года до и двух лет после запуска ERP).
До установки новой системы сроки выполнения заказов в трех регионах заметно различались: европейские и азиатские филиалы существенно опережали североамериканские. Так, за четыре месяца до запуска системы срок выполнения заказа в Северной Америке составлял в среднем 51 день, в Европе — 35 дней, а в Азии — 36 дней. Установка единой системы ERP сразу ликвидировала эти значимые различия. Сроки выполнения заказов во всех трех регионах почти сравнялись. Через месяц средний срок выполнения заказа в Северной Америке, Европе и Азии составлял соответственно 29, 27 и 28 дней. Через год после установки сроки выполнения заказов по-прежнему оставались практически одинаковыми и составляли соответственно 35, 33 и 37 дней. Хотя в течение второго года сроки выполнения заказов различались несколько больше (вследствие региональных и управленческих особенностей работы филиалов), эти отличия были менее значительными, чем до перехода на новую систему. Самым неожиданным результатом стало то, что через два года после внедрения системы лидером по скорости обработки заказов оказалось североамериканское подразделение.


Преимущества европейского и азиатского филиалов исчезли, по всей видимости, навсегда.
Очевидно, у компаний, переходящих на одинаковые или сходные информационные системы, и прежде всего нацеленных на компьютеризацию процедур с большим количеством операций, будет наблюдаться аналогичное выравнивание эффективности и исчезновение сравнительных преимуществ. Так, внедрение в масштабе отрасли программ, автоматизирующих обслуживание потребителей путем распределения запросов и информации между телефонистами, сокращает различия по времени ответа и по другим показателям эффективности. Гомогенизирующий эффект ИТ-инфраструкту-ры будет усиливаться, если компании станут прибегать к услугам внешних контракторов для обслуживания важнейших систем, а иногда и процессов в целом (скажем, закрывая собственные справочные службы и прибегая к аутсорсингу, например, в Индию).
Интернет, ставший для компаний единой платформой передачи и распределения информации, значительно усилил описанный эффект ИТ. Он не только уменьшил преимущества закрытых проприетарных сетей, но и усилил позиции потребителей по сравнению с позициями компаний, еще более «выровняв игровое поле» конкуренции. В вышедшей в 1996 году книге «Дорога в будущее» (The Road Ahead) Билл Гейтс назвал интернет фундаментом «капитализма без трения» (friction-free capitalism), то есть новой коммерческой инфраструктурой, которая должна еще больше приблизить рынки к совершенной, или свободной, конкуренции Адама Смита. По мнению Гейтса, интернет должен стать «великим связующим звеном, универсальным посредником», позволяющим потребителям без труда сравнивать цены, потребительские особенности и качество различных товаров и тем самым способствовать обострению конкурентной борьбы между потенциальными поставщиками. Все это должно привести к «потребительской утопии»: «Вы сможете изучать, сравнивать и даже изменять в соответствии со своими требованиями все товары мира... Это будет рай для покупателя» [3]. Гейтс забыл добавить, что рай для покупателя — это ад для менеджера.


Когда речь идет о рынках, трение нередко является синонимом прибыли.
В 2001 году Майкл Портер показал обратную сторону «капитализма без трений и противоречий» в своей полемической статье «Стратегия и интернет» (Strategy and the Internet). Рассмотрев изменения в бизнесе, вызванные появлением интернета, и их последствия для конкурентного преимущества и прибыльности, он пришел к следующему выводу:
«Большинство тенденций носят негативный характер. Интернет-технология облегчает потребителям доступ к информации о продуктах и поставщиках и тем самым, укрепляет рыночную власть покупателей. Интернет снижает потребность в традиционных продавцах и доступе к существующим каналам распределения, снижая барьеры для выхода на рынок. Обеспечивая новые подходы к удовлетворению потребностей потребителей и выполнению различных функций, он создает новые замещающие [продукты и процессы]. Поскольку интернет — это открытая система, компании сталкиваются с серьезными трудностями, пытаясь сохранить индивидуальные предложения. Это усиливает соперничество между конкурентами. Использование интернета также расширяет географию рынка и увеличивает количество конкурирующих компаний. <...> Главный парадокс интернета заключается в том, что именно его преимущества (широкий доступ к информации; облегчение совершения покупок, маркетинга и распределения; дополнительные возможности для потребителей и продавцов в области поиска партнеров и совершения сделок) затрудняют компаниям их использование для получения прибыли» [4].
Стирая многие привычные функциональные преимущества и делая бизнес-процессы и ценообразование более прозрачными для потребителей, ИТ могут оказаться универсальным «растворителем» стратегии бизнеса, ускоряя естественное движение компаний к конкурентному равновесию. Поэтому чтобы оценить результаты использования ИТ-инфра-структуры, руководителям предприятий необходимо выйти за относительно узкие рамки управления ИТ и рассмотреть базовые основы своего подхода к стратегии бизнеса.

КАК СЭКОНОМИТЬ КУЧУ ДЕНЕГ:

| новые требования к управлению инвестициями в ИТ

Летом 1997 года железнодорожная система США «сломалась». Пока две недавно слившиеся компании — Union Pacific и Southern Pacific — тщетно пытались объединить свои операции, их обширная железнодорожная сеть встала, и огромное количество грузов было доставлено с опозданием, отправлено по неверному адресу или потеряно. 31 октября в ситуацию вмешалось федеральное правительство. Ситуация, сложившаяся в области транспорта на большей части территории страны, была объявлена чрезвычайной. Особенно тяжелый удар был нанесен по промышленным и сельскохозяйственным предприятиям Техаса: многие из них полностью обслуживались линиями Union Pacific. Так, к началу 1998 года объем продукции цементного завода в Техасе (американского отделения крупного мексиканского производителя Cemex), перевозимой по железной дороге, сократился на 50%. В результате компания ежемесячно теряла сотни тысяч долларов. По имеющимся оценкам, химические компании северного побережья Мексиканского залива понесли ущерб в размере $0,5 млрд из-за дополнительных расходов, связанных с сокращением производства и переходом на использование более дорогих видов транспорта [1].

Спустя три года в сходной ситуации оказались многие калифорнийские компании. На этот раз виновниками оказались не железные дороги, а энергосистемы. Когда ошибки в управлении и необоснованное повышение тарифов создали дефицит электроэнергии в штате, цены стремительно выросли, и для снижения уровня потребления электроэнергии энергетики были вынуждены прибегнуть к веерным отключениям. Перебои с энергоснабжением обошлись калифорнийским компаниям в сотни миллионов долларов, в результате чего некоторые производители были вынуждены полностью прекратить работу. Руководитель компании Intel Крейг Баррет (Craig Barrett) по этому поводу сказал, что деловое сообщество глубоко разочаровано. Он назвал Калифорнию «страной третьего мира» и пригрозил прекращением строительства новых заводов на территории штата [2].

Компании, пострадавшие от этих двух «стихийных бедствий», были ошеломлены. Воспринимая железнодорожный транспорт и электроснабжение как нечто само особой разумеющееся, они не предусмотрели план действий в аварийной ситуации. В результате они оказались в своеобразном плену у технологической инфраструктуры, от которой зависела их деятельность, но которую они не могли контролировать. Опыт этих компаний позволяет сделать, пожалуй, важнейший вывод об управлении и модели развития инфраструктурных технологий. Когда ресурс становится необходимым для конкуренции, но несущественным с точки зрения стратегии, связанные с ним скрытые риски перевешивают создаваемые им преимущества. Сегодня ни одна компания не строит свою стратегию бизнеса на таких факторах, как железнодорожное сообщение или электроэнергия, однако перебои в поставке этих ресурсов или резкий скачок цен на них могут иметь катастрофические последствия.
К счастью, риски, связанные с инфраструктурными технологиями, сокращаются по мере того, как эти технологии становятся более зрелыми, надежными и устойчивыми. Перебои в железнодорожном сообщении и подаче электроэнергии, которые когда-то были обычными, в развитых странах стали редкостью (хотя опыт Северной Америки и Италии 2003 года показывает, насколько опасно принимать существующую инфраструктуру как должное). Однако на более ранних стадиях развития — прежде всего в процессе их разработки и сразу же после их создания — инфраструктурные технологии сопряжены с серьезными деловыми рисками. Это нетрудно объяснить. Когда становится ясно, что складывается новая инфраструктура бизнеса, компании осуществляют массированные инвестиции в базовую технологию, внедряя ее во многие аспекты своей деятельности и часто внося значительные изменения в свои процессы и организационную структуру. У них по сути нет выбора. Для большинства предприятий адаптация к новой инфраструктуре является конкурентной необходимостью. Однако новые технологии нестабильны и не испытаны. Сбои могут внести существенный беспорядок в работу компании.


Кроме того, руководители компаний относительно мало знают о новых технологиях и плохо умеют их использовать. Отсутствуют эффективные методы оценки инвестиций и управления инфраструктурными активами. В результате руководители часто принимают неправильные решения, связанные с приобретением и использованием технологий. Иными словами, компании вынуждены внедрять новый важнейший бизнес-ресурс, еще не научившись эффективно управлять им.
Это относится и к информационным технологиям. Хотя экономика в целом весьма успешно осваивает ИТ, на уровне отдельных компаний наблюдается несколько иная картина. Поскольку компании устанавливали системы в период распространения ИТ, они совершили много ошибок. Некоторые из этих просчетов получили широкую известность [3].
После того как компания Oxford Health Plans объявила о том, что трудности с ПО привели к многочисленным ошибкам при составлении счетов и обработке заявок, ее рыночная капитализация за один день упала на $3 млрд. Потери компании Nike, вызванные трудностями в установке программного обеспечения для системы снабжения и распределения, составили $400 млн. Задержки в запуске новой системы обработки заказов компании Snap-on (занимающейся производством инструментов), привели к падению доходов на 40%. Неудачное внедрение системы управления ресурсами предприятия привело компанию FoxMeyer Drug к банкротству. Ошибки в учете товарных запасов, допущенные новой логистической системой стоимостью $9 млн, принятой на вооружение компанией W. W. Grainger, привели к падению прибыли на $23 млн. Компания Cigna потеряла 6% своих медицинских страховок в результате неудачной установки системы управления взаимоотношениями с клиентами. Хваленая система прогнозирования в режиме реального времени компании Cisco System не смогла предсказать надвигающееся падение спроса на сетевое оборудование, что привело к списанию товарных запасов на сумму $2,5 млрд и увольнению 8,5 тыс. рабочих. Даже операционные затруднения, возникшие после слияния Southern Pacific и Union Pacific, объясняются главным образом неспособностью компаний наладить скоординированную работу ИТ-систем.


Почти в каждой крупной компании вам расскажут множество «страшилок» о проектах в области ИТ, существенно превысивших бюджет, вышедших из графика, не давших ожидаемых преимуществ или попросту закрытых. Исследование, выполненное в 1995 году компанией Standish Group, выявило, что большая часть таких проектов в области ИТ оказалась неудачной [4]. Из более чем 8 тыс. системных проектов, проанализированных Standish, всего 16% были признаны успешными, то есть были завершены в срок, уложились в запланированный бюджет и привели к ожидаемым результатам. Около 30% проектов были закрыты. Выполнение всех остальных проектов потребовало пересмотра бюджета, графика или технических условий спецификации. Показатели крупных компаний (с ежегодным объемом продаж свыше $500 млн) были еще ниже средних: только 9% проектов были завершены успешно.
Согласно результатам исследования, если ИТ-проект оказывается неудачным, то потери бывают огромными. В большинстве случаев затраты на реализацию проекта оказывались в полтора раза выше запланированных, причем затраты на реализацию почти четверти таких проектов превысили плановые показатели в два раза и более. Объективные сроки реализации проектов, не завершенных в срок, в 48% случаев превысили запланированные в два раза, а в 12% случаев — как минимум в три раза. Более 30% проектов, не принесших ожидаемых результатов, не позволили обеспечить более половины изначально оговоренных характеристик и функций. Компания Standish также установила, что почти все проекты (94%) приходилось на каком-то этапе начинать заново, а некоторые — даже несколько раз.
В повторном исследовании, выполненном в 1998 году, компанией Standish были зафиксированы определенные улучшения, но общая картина по-прежнему оставалась печальной. Хотя доля успешных проектов выросла до 26%, этот показатель все равно был ниже, чем процент прекращенных проектов (28%) или доля проектов, не принесших ожидаемых результатов (46%) [5]. Другое исследование, проведенное в 1998 году специалистами компании KPMG, дало еще менее утешительные результаты.


Три четверти из 1450 обследованных компаний указали, что их проекты в области ИТ выполняются с нарушением установленных сроков, а более половины респондентов сообщило, что бюджет проектов был существенно превышен. Анализ ста неудачных проектов показал, что в 87% случаев перерасход бюджета составил более 50% [6]. Боб Напье (Bob Napier), генеральный директор по технологиям компании Hewlett-Packard, в своем интервью в 2003 году обобщил сложившуюся ситуацию следующим образом: «Количество неудачных проектов просто пугает» [7].
Сегодня становится ясно, что многие неудачи были неизбежны. Они стали естественным следствием метода проб и ошибок, который компании использовали при переходе на новую технологию. На этом этапе бесполезно винить кого бы то ни бьио — поставщиков, консультантов, руководителей компаний, директоров по информатизации и т. д. Главная задача заключается в том, чтобы в короткий срок значительно снизить количество провалов. Учитывая высокие риски, связанные с проектами в области ИТ, а также уменьшающуюся вероятность создания долговременных преимуществ, необходимых для повышения прибыли, пользователи и поставщики ИТ должны сконцентрироваться на таких прозаических, но жизненно важных вопросах, как эффективность, предсказуемость, надежность и безопасность. Иными словами, настало время для более консервативного подхода к управлению ИТ. По мере развития инфраструктуры успех будет сопутствовать не тем компаниям, которые инстинктивно стремятся к инновациям и пытаются «раздвинуть границы», а тем, которые умеют рационально планировать и квалифицированно использовать ИТ.

Благодарность

Я хотел бы поблагодарить тех, кто помог мне привести в порядок мысли и текст книги. Мои бывшие коллеги по Harvard Business Review Дэвид Чемпион, Энди О'Коннел, Ананд Раман и Том Стюарт сделали ряд ценных редакционных замечаний по статье, которая легла в основу этой книги. Джефф Кихо, редактор издательства Harvard Business School Press, помог сделать изложение аргументации и материала более стройным. Он также организовал внутреннее рецензирование рукописи пятью специалистами в области ИТ, беспощадные замечания которых позволили значительно улучшить текст и логику изложения. Многие авторы работ по бизнесу и технологии оказали влияние на мои идеи и помогли мне выстроить аргументацию. Они перечислены в примечаниях и библиографии в конце книги. Наконец, я хотел бы выразить благодарность сотрудникам библиотеки Gleason Public Library, которые с неизменной благожелательностью выполняли мои бесконечные заказы по межбиблиотечному обмену.

Будущее программного обеспечения.

Эффект масштаба в производстве ПО объясняет распространение пакетных типовых программ, предлагаемых поставщиками и используемых многими компаниями. Однако программное обеспечение также в значительной степени подвержено уже упомянутому «эффекту перелета», который в свою очередь способствует коммодитизации. Как и производители компьютерной техники, компании, разрабатывающие ПО, вынуждены постоянно совершенствовать свои программы, чтобы удовлетворять потребности продвинутых пользователей и опережать конкурентов (или хотя бы не отставать от них). Однако в случае программного обеспечения существуют дополнительные факторы, обусловливающие «эффект перелета». Поскольку ПО не является материальным продуктом, оно «нетленно», то есть не подвержено физическому износу. Это устраняет необходимость его реновации за счет новых закупок. Единственный способ заставить потребителя снова купить программу — это сделать ее лучше, то есть модернизировать. Циклическая модернизация и постоянное совершенствование ПО были важнейшей задачей большинства производителей пакетного ПО, однако они также способствовали «эффекту перелета». Так, в 1980-1990-е годы компания Microsoft выпустила множество эффективных новых версий Microsoft Office. Однако когда появился Microsoft Office 97, оказалось, что рынок принимает его неохотно. Многим пользователям были не нужны новейшие возможности, и скорость модернизации упала. В конце концов недовольные потребители вынудили Microsoft выпустить специальный конвертер, позволявший открывать файлы Office 97 в Office 95, что позволило им продолжать использовать старые программы [20]. Microsoft Office превзошел потребности большинства пользователей. Это и было очевидным проявлением «эффекта перелета».

Как и в случае с эволюцией компьютерной техники, тенденция к опережению предложения по сравнению с потребностями пользователей открывает дорогу дешевым массовым версиям приложений. Это в значительной степени объясняет растущую популярность ПО с открытым исходным кодом.
Хотя первые версии подобных программ чаще всего были «неуклюжими», не имели продвинутых пользовательских интерфейсов и часто ломались, число их потребителей стабильно росло по мере развития возможностей таких программ и их унификации. Сейчас основной программой для веб-серверов, использующей открытый код, является Apache. Ее доля на рынке составляет 65% [21]. Объем продаж на рынке операционной системы Linux продолжает расти за счет сокращения доли Windows и других систем разработки, основанных на Unix. На рынке ПО для управления базами данных MySQL отвоевывает позиции у традиционных и дорогих программ Oracle, IBM и Microsoft. В процессе разработки или доработки находятся еще несколько программ с открытым исходным кодом, в том числе такие бесплатные оболочки для офисных приложений, как OpenOffice, файлы которых совместимы с Microsoft Office. Можно не сомневаться, что по мере роста их возможностей многие из этих приложений также начнут вытеснять более дорогие пакетные программы традиционных поставщиков.

В действительности иногда распространение бесплатного ПО активно поощряется известными компаниями, поскольку рассматривается как подрыв позиций конкурентов. Например, когда в 2000 году компания IBM объявила о поддержке Linux, это было сделано прежде всего для того, чтобы переманить пользователей операционных систем главных конкурентов компании — Microsoft и Sun. Такую же цель преследовала компания SAP, когда в 2003-м начала распространение среди своих клиентов MySQL. Этот гигант корпоративного ПО спит и видит, как бы ослабить позиции Oracle, IBM и Microsoft в области конкурирующих программ для работы с базами данных. В свою очередь Sun активно продвигает модификацию OpenOffice (недорогой пакет приложений StarOffice), надеясь подорвать позиции Microsoft на рынке настольных ПК. Поставщики информационных технологий только рады, если продукция их конкурентов становится массовым, ничего не стоящим товаром.

Другим фактором, стимулирующим процесс коммодитизации ПО, является продолжающееся усложнение средств, используемых программистами.


В начале 1950- х годов для программирования меинфрейма приходилось писать инструкции в машинном коде — в форме натуральных двоичных чисел, считывавшихся компьютером. В 1960-е появление языков Fortran, Cobol и Basic позволило программистам работать на более высоком уровне, используя более естественные форматы, напоминавшие алгебраические уравнения, а иногда и речевые сигналы. Позднее графические программы, например Microsoft Virtual Basic, и объектно-ориентированные языки, например Java компании Sun, еще более упростили разработку программ, облегчив программистам повторное использование модулей программы, выполняющих конкретные задачи. Стало возможным быстро воспроизводить или совершенствовать функциональные возможности существующих программ. Это делало собственное статичное программное обеспечение еще менее привлекательным.

Упростив разработку ПО, появление новых средств программирования также способствовало постоянному росту количества профессиональных программистов, недостаток которых в прошлом часто становился препятствием для создания или тиражирования программного обеспечения. В 1957 году во всем мире насчитывалось не более 20 тыс. профессиональных программистов. Сегодня их количество оценивается примерно в 9 млн человек [22]. Действительно, важнейшей тенденцией развития ПО стал быстрый перенос производства в страны с дешевой рабочей силой, в первую очередь в Индию. Компания General Electric уже пользуется услугами приблизительно 8 тыс. индийских подрядчиков для написания программ и решения других задач по эксплуатации своих информационных систем. В Индии сегодня разрабатывается около половины всех программ, выпускаемых компанией [23]. Пример General Electric не является исключением. По прогнозам Forrester Research, к 2015 году с целью снижения затрат 500 тыс. рабочих мест в индустрии ИТ США будет переведено в другие страны [24]. Как утверждает газета Financial Times, «Квалификация программистов из Индии, Филиппин, Мексики и других стран не ниже, а иногда и выше квалификации их более высокооплачиваемых коллег из США и Европы, а стоят они иногда на 90% дешевле» [25].



Несомненно, растущее использование дешевого труда программистов из других стран является продолжением известного процесса перевода производственных мощностей за границу. Между этими явлениями можно провести и другие параллели. По мере того как требования компаний к ПО становятся все более стандартными, а программы модульными, разработка ПО перестает быть творческим процессом, постепенно превращаясь в рутинное производство. Так, Ку-мар Махадева (Kumar Mahadeva), руководитель индийской Cognizant, одной из крупнейших аутсорсинговых компаний в сфере ИТ, с гордостью называет свою фирму «заводом». Он утверждает, что жесткие производственные процессы и контроль качества обеспечивают гораздо более высокую эффективность разработки программ по сравнению с традиционными творческими методами работы [26]. Конечно, потребность в творческом начале будет существовать всегда, но в дальнейшем корпоративное ПО, вероятнее всего, будет штамповаться, как обычный товар, безымянными рабочими из разных стран.

Важно отметить, что значительную роль в ускорении процесса коммодитизации ИТ сыграл интернет. Будучи открытой глобальной сетью, он способствовал дальнейшей стандартизации и во многих случаях сделал менее удобным использование проприетарных закрытых систем. Более того, он послужил общим фундаментом для производства и распространения ПО. Интернет дал программистам во всем мире возможность совместно работать в рамках проектов, использующих открытый код, и способствовал привлечению иностранных специалистов к созданию корпоративного программного обеспечения.

Негативно оценивая историческую тенденцию ускорения коммодитизации ПО, в том числе сложнейших бизнес-программ, многие специалисты склонны спорить с очевидным. Придерживаясь традиционного взгляда на программное обеспечение, они утверждают, что новые замечательные программы будут появляться всегда и что гибкость ПО позволяет бесконечно создавать все новые и новые программы. Это верно лишь отчасти. Да, инновации в сфере разработки ПО будут продолжаться, и некоторые из них даже могут получить широкое распространение, но это не означает, что отдельные компании смогут использовать их как собственные, частные корпоративные ресурсы.


Тенденции в области разработки нового ПО вовсе не способствуют коммодитизации существующих приложений. Они только обеспечивают быстрое копирование и широкое распространение функциональных возможностей любых новых приложений. Поскольку темпы коммодитизации постоянно растут, привлекательные новые программы (как и привлекательные старые) превратятся в обычную статью затрат на ведение бизнеса.

В конечном итоге программное обеспечение, как и компьютерная техника, может вообще исчезнуть. Вместо запуска определенных программ корпоративные пользователи смогут просто подключаться к сети, мгновенно получая доступ к любым средствам, необходимым в данный момент. В рамках такого видения приложения будут предоставляться через интернет своего рода коммунальными предприятиями на платной основе в зависимости от объема потребления. Конечно, и такое предположение может показаться необоснованным. Однако сочетание широкополосного интернета с программами, которые могут использоваться на любом оборудовании (написанными, к примеру, на языке Java), в некоторых областях уже сделали модель коммунальных услуг в области ИТ реальностью. Например, Salesforce.com за умеренную месячную плату предлагает в интернете приложения для управления отношениями с клиентами (CRM). Пользователям, количество которых уже составляет около 100 тыс., не нужно устанавливать или поддерживать у себя сложные пакеты CRM. Им достаточно только запустить браузер и подключиться к серверам и услугам Salesforce.com. Лозунг компании «Программа успеха, а не успех программы» (Success, Not Software) возвещает о наступлении, может быть, последнего этапа стремительного движения корпоративных программ к коммодитизации — от собственных, частных программ к приложениям, написанным подрядчиками, затем к пакетным решениям и, наконец, к общедоступным платным услугам.

Гомогенизация процессов.

Существует еще одна аналогия между развитием ИТ и предшествующих инфраструктурных технологий. Развитие ИТ-инфраструктуры привело к стандартизации не только самой технологии, но в значительной мере и способов ее применения. Сто лет назад производители станков внедряли в них сложные производственные процессы, делая их доступными для всех компаний. Точно так же производители ПО сегодня внедряют последние достижения в области деловой практики в разрабатываемые ими программы. Действительно, можно утверждать, что по мере совершенствования бизнес-систем конкуренция между поставщиками разворачивается не столько вокруг самой технологии, сколько вокруг использования передового опыта ее применения в отрасли.

Это касается прежде всего автоматизации систем предприятия. В отличие от первых пакетов ПО, позволяющих автоматизировать определенные виды деятельности (например, выписывание и оформление счетов), корпоративные системы автоматизируют процесс в целом (чаще всего важнейшие бизнес-процессы предприятия). В то же время программное обеспечение налагает на процесс автоматизации определенные ограничения. Оно оказывает важное и даже определяющее влияние на то, как протекает этот процесс. Например, покупая у Seibel пакет приложений для управления отношениями с клиентами, компания одновременно покупает и философию подхода Seibel к работе с клиентами. ПО и подразумеваемая бизнес-практика становятся неразличимыми.

В статье о системах планирования ресурсов предприятия (ERP), опубликованной в 1998 году в Harvard Business Review, исследователь ИТ Томас Девенпорт (Thomas Davenport) так объясняет это явление: «При разработке в прошлом информационных систем компании сначала решали, как они намерены вести бизнес, а затем выбирали устраивающий их пакет ПО, который должен был поддерживать фирменные бизнес-процессы. Чтобы система полностью соответствовала бизнес-процессам, они часто переписывали большие куски программы. Однако с появлением интегрированных систем управления предприятиями эта последовательность изменилась.
Часто приходится менять процесс, подгоняя его под систему» [26]. К счастью, типовой процесс обычно является самым совершенным среди процессов определенного вида. Копирование по-настоящему передового опыта — важнейший фактор успеха поставщика. К несчастью, этот процесс является в первую очередь типовым. Поскольку он стандартизирует использование технологии, то предоставляет компании мало возможностей для дифференциации. Показательно, хотя и не удивительно, что к концу 1990-х годов системы предприятия стали называть «компаниями в коробке» [27].

Почему компании идут на такой компромисс? По той же самой причине, по которой они приобретают товары и услуги у внешних поставщиков: снижение затрат за счет использования стандартизированного покупного ресурса перевешивает преимущества, создаваемые дифференциацией за счет использования ресурса, разработанного самостоятельно. Такая же логика присутствует в статье, опубликованной в журнале Inbound Logistics. Объясняя, почему все больше компаний приобретают типовое ПО для автоматизации логистики, автор статьи пишет: «Хотя большинство компаний когда-то считало, что их бизнес-процессы слишком уникальны, чтобы можно было использовать программное обеспечение с гибкой конфигурацией (в отличие от подгонки стандартного ПО к потребностям конкретных потребителей), менеджеры транспортных потоков быстро начинают осознавать, что отдача от использования передового опыта отрасли значительно превышает отдачу от сохранения уникального процесса» [28]. Это, конечно, преувеличение. Мудрые компании знают, что уникальные процессы создают основу для конкурентного преимущества. Однако когда дело доходит до сложных программных приложений, перспектива снижения затрат за счет приобретения стандартных версий становится столь соблазнительной, что редкие компании могут оправдать затраты и риски, связанные с созданием новой системы «с нуля».

Дальнейшее ускорение гомогенизации компьютерных систем и их использования является хорошей основой для обмена знаниями, идеями и передовым опытом в области ИТ-бизнеса.


При помощи бесчисленных журналов, статей, конференций, консалтинговых проектов и академических исследований знания об ИТ активно собираются, систематизируются и распространяются в деловом сообществе. Как пишут исследователи информационных технологий Эрик Бринйолфссон и Лорин Хитт, инновации в области компьютеризации «обычно не защищены как интеллектуальная собственность и широко и сознательно копируются, часто при помощи консалтинговых компаний, бенчмаркинговых исследований, а также благодаря преподавателям школ бизнеса. <...> Мобильность рабочей силы также способствует распространению достижений в сфере компьютеризации, поскольку специалисты по ИТ переходят из компании в компанию. В результате экономика в целом может выиграть больше, чем самый смелый первопроходец» [29].

Тенденция к аутсорсингу важнейших ИТ-систем и даже обслуживаемых ими процессов будет усиливать тенденцию к гомогенизации. Поскольку компании прибегают к аутсорсингу бизнес-процессов для выполнения многих ИТ-емких процедур — финансового планирования, логистики, подготовки кадров и обслуживания клиентов, потенциал этих процессов как источника преимуществ будет снижаться, а сами они станут частью общей инфраструктуры.

Хвала границам!

Новая ИТ-инфраструкгура может «растворять» существующие преимущества не только за счет гомогенизации бизнес-практик, но и размывая традиционные границы организации. Компьютерные сети и прежде всего интернет, позволяющие компаниям лучше координировать совместную работу, стимулируют более тесное сотрудничество, совместное использование информации о предложении и спросе, объединение процессов и передачу все большего количества операций внешним подрядчикам. Это способствует повышению производительности в отрасли (опять-таки вследствие ликвидации «трения» в процессе совершения сде лок), но одновременно создает угрозу стирания отличительных особенностей компаний и, следовательно, в долгосрочной перспективе — снижения прибыльности. Одна из главных стратегических проблем, с которой сейчас сталкиваются менеджеры,— это проблема защиты конкурентных преимуществ компании (многие из которых так или иначе связаны с проприетарным контролем над информацией или уникальными способами ее использования) в условиях свободного обмена информацией в рамках общей ИТ-инфраструктуры.

Представители одной научной школы, авторитет которой в последние годы растет, закрывают глаза на эту проблему. Ссылаясь на теоретическую возможность колоссального роста эффективности за счет тесного сотрудничества между компаниями, они утверждают, что широкое распространение информации будет иметь только положительные последствия. Фактически они призывают компании к активному разрушению «стен» и слиянию в гигантские аморфные «сети предприятий» и «бизнес-паутины». Один из самых активных сторонников такого подхода, канадский бизнес-консультант Дон Тэпскотт (Don Tapscott), идет еще дальше, заявляя, что самостоятельности компании как обособленной бизнес-единице приходит конец. В своей статье «Пересмотр стратегии в сетевом мире» (Rethinking Strategy in a Networked World), которая стала его ответом на статью Майкла Портера «Стратегия и интернет» (Strategy and the Internet), Тэпскотт утверждает, что «в будущем стратеги не будут рассматривать целостную корпорацию как стартовую площадку для создания стоимости, распределения функций и определения основных направлений деятельности на внутри- и межфирменном уровне.
Скорее такой площадкой они будут считать полную свободу производства и распределения, ориентированную на создание добавочной ценности для клиента». Тэпскотт подчеркивает, что такой подход далеко выходит за рамки современных концепций аутсорсинга: «Передавать внешним контракторам будет просто нечего, потому что с точки зрения новой стратегии с самого начала у компании не будет ничего своего» [10]. Два других консультанта, Ларри Дауне (Larry Downes) и Чанка Муи (Chunka Mui), в своем бестселлере «Приложения-убийцы выходят на свободу» (Unleashing the Killer App) выразили эту мысль еще яснее: «Экономике, полностью освобожденной от „трения", не нужны „жесткие" компании» [11].

Посткорпоративная школа объявила своим глашатаем лауреата Нобелевской премии в области экономики Рональда Коуза (Ronald Coase). В своем великолепном эссе «Природа фирмы» (The Nature of the Firm), опубликованном в 1937 году, Коуз рассматривает причины и основания существования компаний. Иными словами, он показывает, почему некоторые виды бизнеса требуют координации со стороны менеджеров и почему эта координация должна осуществляться в рамках формальной иерархической организации, а не при помощи «невидимой руки» рынка. «Важнейший вопрос,— пишет Коуз,— видимо, заключается в том, почему распределение ресурсов [внутри компании] не осуществляется непосредственно при помощи механизма ценообразования [открытого рынка]» [12].

Коуз предлагает следующий ответ на этот вопрос. Рынок поднимает транзакционные издержки на уровень выше реальной цены приобретаемого товара или услуги [13]. Если для выполнения определенной операции компания хочет воспользоваться услугами внешнего поставщика, она должна найти и сравнить потенциальных продавцов, договориться об условиях сделки, заключить контракты, сотрудничать в принятии решений и устранении проблем, отслеживать работу поставщиков, принимать на себя риск их неудачи и т. д. Делая это самостоятельно, то есть при помощи собственного персонала, она, как правило, может снизить эти издержки или вообще избежать их.


Таким образом, компания будет расширять свою организацию, чтобы охватить все виды деятельности, которые она способна осуществить с меньшими затратами по сравнению с общей рыночной стоимостью операций и сопутствующими транзакционными издержками. Вообще говоря, по мере роста внешних транзакционных издержек компании будут стремиться к укрупнению, а с их падением — к уменьшению.

Сторонники посткорпоративной школы указывают, что интернет снизил некоторые транзакционные издержки, прежде всего связанные с обменом информацией, и на этом основании делают вывод, что естественным следствием этого станет уменьшение размеров существующих компаний. Это позволяет им прийти к выводу, что по мере дальнейшего падения затрат на связь и роста значения интернета как объединяющего фактора многие виды деловой активности будут осуществляться на рынке без какого-либо централизованного контроля. Различные отрасли экономики станут использовать голливудскую модель производства. Для разработки конкретного продукта или осуществления каких-либо иных бизнес-функций начнут формироваться временные группы специалистов, затем они будут распускаться и вновь создаваться под воздействием рыночных сил. Когда предсказание Билла Гейтса о том, что интернет станет «универсальным посредником», исполнится, менеджеры и управляемые ими компании полностью исчезнут.

Однако такое толкование Коуза некорректно [14]. Действительно, интернет снижает транзакционные издержки на рынках, но в то же время он уменьшает и затраты на координацию деятельности внутри компаний. Иными словами, он способствует повышению эффективности менеджмента, благодаря чему организация сможет выполнять еще больше операций без дополнительных затрат. Коуз обращает особое внимание на комплексные последствия инноваций, влияющих на транзакционные издержки, и отмечает, что «большинство нововведений будет менять как организационные затраты [внутри компании], так и затраты на использование механизма ценообразования. Таким образом, влияние нововведения на размер компании будет зависеть от его воздействия на эти два вида затрат» [15].


Далее он выражает свою мысль еще более определенно, и это особенно важно для оценки последствий использования интернета: «Инновации, снижающие затраты, связанные с территориальной организацией (например, телефон и телеграф), будут способствовать увеличению размера компаний. Все изменения, улучшающие методы управления, будут способствовать увеличению размера компаний» [16].

История убедительно доказывает правоту Коуза. Предшествующие инфраструктурные технологии, которые снижали затраты на связь и координацию (не только телеграф и телефон, но и железные дороги и автомобили), не привели к уменьшению размеров компаний. Наоборот, они на самом деле способствовали появлению гигантских вертикально интегрированных компаний. Они сделали возможной сложнейшую организацию современного бизнеса. Не следует думать, что если «исчезло пространство» (как выразился Фрэнсис Кэйрнкросс (Francis Cairncross), описывая последствия развития новых технологий связи), то исчезнут и компании. В одних случаях интернет приведет к уменьшению размеров организаций, поскольку аутсорсинг станет более выгодным. В других случаях компании будут расти вследствие появления новых направлений деятельности.

Специалист по управлению ИТ, гарвардский профессор Эндрю Макэфи (Andrew McAfee) даже полагает, что информационные технологии могут увеличить относительные издержки использования рынка для координации деятельности. По его мнению, в будущем рост эффективности будет зависеть от координации сложных, полностью компьютеризированных вертикальных процессов, например управления цепочкой поставок или системой распределения. Эта координация в свою очередь зависит от жесткой стандартизации процессов, данных и информационных систем. Как указывает Макэфи, централизованной системе управления гораздо проще навязать организации подобную стандартизацию, чем ждать, пока она возникнет естественным образом в результате сложного и зачастую противоречивого взаимодействия свободных агентов на рынке. Иными словами, если речь идет об интеграции сложных информационных систем, иерархия может быть эффективнее рынков, что опять-таки ведет к возникновению вертикально интегрированных компаний [17].



Помимо практических соображений, существуют и важные стратегические причины, обусловливающие сохранение прямого управленческого контроля над различными операциями. У каждого внешнего подрядчика есть особые экономические интересы, которые не всегда совпадают с интересами компании, использующей его услуги. Можно сколько угодно говорить о «взаимовыгодном партнерстве» и «увеличении размеров пирога», но в конце концов все компании отрасли конкурируют друг с другом за получение самой большой доли прибыли. Если экономические интересы контрактора расходятся с интересами компании, использующей его услуги, можно ожидать, что он будет действовать в ущерб партнеру. Хэл Вэриан (Hal Varian), экономист из Беркли, в прекрасной статье, посвященной анализу концепции Коуза, заметил: «Если те или иные поставщики имеют ключевое значение для успеха вашей компании, вы стремитесь к тому, чтобы они оказались внутри вашей компании, под вашим контролем, а не вне ее, потому что тогда их цели могут стать отличными от ваших» [18]. Хотя аутсорсинг позволяет сокращать затраты, вы можете не пожелать использовать его, потому что стратегические риски могут перевесить возможную экономию за счет сокращения затрат.

В действительности концепция посткорпоративной школы опасна прежде всего потому, что она упускает из виду конкурентные реалии бизнеса. Анализируя эффективность и прибыльность, представители этой школы рассматривают не отдельные предприятия, а большие группы компаний, тем самым побуждая менеджеров к действиям, которые в долгосрочной перспективе могут негативно сказаться на конкурентных преимуществах и финансовых результатах. Они хотели бы, чтобы компании стали узкоспециализированными модулями в крупных бизнес-сетях, управляемых при помощи быстрого подключения и нажатия кнопок (plug-and-play). Ричард Верьярд (Richard Veryard) в своей книге «Компонентно-ориентированный бизнес» (The Component-Based Business) пишет: «Благодаря такому подходу plug-and-play, новый бизнес может быть быстро „собран" из нескольких партнерств и сервисов, гибко связанных между собой. <...> Даже крупная компания сегодня может считаться не самодостаточным бизнесом, а составной частью значительно более крупной внешней системы» [19].



Такая точка зрения указывает на недостаток, присущий технократическому мышлению, а именно на склонность путать бизнес с обработкой информации и смотреть на компании, как на компьютеры. Технократы частично или полностью игнорируют физические и социальные особенности коммерческих организаций, то есть все то, что не может быть выражено в цифровом виде и не может быть раскрыто или сделано прозрачным благодаря каким-либо сетям. Такое искаженное восприятие приводит их к заключению, что компании, подобно компьютерам, могут и должны стать компонентами, или модулями, широких и гибких сетей [20]. Однако, как показывает сама история ИТ-инфраструктуры, превращение в стандартизированный модуль часто означает превращение в товар: все, что может быть легко подключено, с такой же легкостью и отключается. В конечном итоге стандартизированные модульные компании будут иметь меньше возможностей для дифференциации, а критерии их эффективности окажутся сведены к нескольким легко сопоставимым показателям. Во многих случаях это приведет к тому, что останется только одна основа конкуренции — стоимость выполнения компаниями их специализированных функций. Для многих из них участие в огромной, не имеющей границ «бизнес-паутине» на самом деле будет означать отсутствие прибыли.

Это не означает, что компаниям нужно снова спрятаться в свои «раковины». Решение о том, насколько активно следует участвовать в отраслевой цепочке создания стоимости, всегда было и будет их ключевым стратегическим выбором. Речь идет лишь о том, что при оценке потенциальных возможностей партнерства или аутсорсинга менеджеры должны заботиться прежде всего об интересах своей компании. «Мудрые» компании будут сопротивляться пассивной специализации и «модуляризации», понимая, что это может подорвать комплексные преимущества, лежащие в основе долгосрочного успеха. Вместо этого они будут использовать ИТ-инфраструктуру для развития таких деловых отношений, которые будут усиливать, а не ослаблять их собственные экономические и стратегические возможности, одновременно создавая реальные стимулы для партнеров.



Именно так поступала компания JPMorgan Chase, работающая в области кредитования покупок автомобилей. Объединившись с Americredit и Wells Fargo, компания создала электронную систему DealerTrack, позволяющую автомобильным дилерам автоматизировать получение и обработку кредитов. При этом компания JPMorgan не стремилась просто к увеличению общей эффективности отрасли; она использовала общую ИТ-инфраструктуру для укрепления своей рыночной власти. Она знала, что достигнутый масштаб кредитных операций дает ей ценовое преимущество перед другими кредиторами, использующими систему DealerTrack. Поэтому JPMorgan была уверена, что сможет выиграть конкуренцию в области стоимости кредита. Компьютеризация поиска предложений и их сравнение с помощью DealerTrack, по сути, позволяла дилерам убедиться в том, что JPMorgan предлагает самый дешевый кредит, что еще больше усилило существующее ценовое преимущество компании [21]. Партнеры выиграли, но компания JPMorgan выиграла еще больше.

Универсальная ИТ-инфраструктура способствует гомогенизации бизнес-процессов и организаций. Она может подтолкнуть неосторожных предпринимателей к созданию таких партнерств, заключению таких аутсорсинговых контрактов и развитию такой специализации, которые лишат их возможности получать преимущества и в долгосрочной перспективе негативно повлияют на прибыльность. Мудрый руководитель не поддастся соблазну — он будет сопротивляться ему. Как всегда, для руководителей компаний самое худшее — это плыть по течению.

Хватит — значит хватит

. Одним из главных мифов ИТ-бизнеса является миф о том, что он никогда не превратится в зрелую отрасль. Технический прогресс не знает границ, а инновации могут и будут уничтожать все препятствия для роста и успеха. Даже Эрик Шмидт (Eric Schmidt), руководитель компании Google, который собирает свои системы из дешевых компонентов, провозглашает, что единственный способ для поставщиков ИТ оправиться от спада начала XXI века — это «сделать то, что они отлично умеют: разработать новое грандиозное видение» [33]. Ощущение вечной молодости вполне оправданно и, может быть, даже необходимо для бизнеса, движущей силой которого является предпринимательская активность и безжалостная конкуренция. Но это всего лишь миф.

Несмотря на миллионы могучих процессоров, бесконечные мили оптоволоконных кабелей и миллиарды строк сложнейших программ, на концептуальном уровне коммерческая ИТ-инфраструктура не так уж сложна. Для решения отдельных практических задач, связанных с ведением бизнеса, она требует механизмов для хранения больших объемов цифровых данных, быстрой их передачи в нужное место, доступа пользователей к данным и их обработки. В какой-то момент существующей компьютерной техники и программного обеспечения будет достаточно, то есть они смогут достаточно хорошо выполнять большинство необходимых функций для решения основных задач. Дальнейшее совершенствование будет привлекать все меньшее число пользователей, обеспечивая все более неопределенные и неустойчивые преимущества.

На самом деле такой момент уже наступил. В статье, опубликованной в 2000 году в Journal of Economic Perspectives, экономист из бостонского Северо-восточного университета Роберт Гордон (Robert Gordon) утверждает, что обычно компании получают максимум выгоды на начальных стадиях компьютеризации, после чего практическая отдача от дальнейшего совершенствования технологии резко сокращается. Анализ, проведенный Гордоном, позволил ему прийти к выводу, что «второй отличительной чертой развития компьютерной индустрии (после тенденции к снижению цен) является небывалая скорость падения доходов».
«Вполне возможно,— заключает он,— что важнейшие способы использования компьютеров были открыты не сегодня, а более десяти лет тому назад» [34].

Безусловно, эту точку зрения разделяют не только теоретики. Многие руководители компаний предпочитают эффективно использовать действующие ИТ-активы, избегая масштабного инвестирования в новые технологии. Их прагматичный подход также отражает растущее ощущение того, что инвестиции в ИТ достигли точки, после которой отдача начинает падать. Тони Компер (Tony Comper), председатель правления и руководитель ВМО Financial Group, одной из крупнейших американских финансовых организаций, считает, что «два основных конечных потребителя продукции его компании — клиенты и сотрудники — реально используют ИТ не более чем на 20% (и такая оценка еще является завышенной), а остальная часть инвестиций практически не приносит отдачи». Далее он дает такую откровенную оценку современной роли ИТ: «Как и большинство компаний, имеющих высокий кредитный рейтинг уровня А, ВМО Financial Group обладает почти всеми базовыми технологиями, необходимыми сегодня для успешной конкуренции» [35].

Это неутешительный вывод для тех представителей отрасли, которые убедили себя в том, что выгода от использования ИТ будет расти бесконечно [36]. Но вряд ли это плохо. То, что главные ИТ-инновации в области бизнеса уже в прошлом, говорит не о неудаче, а об успехе отрасли. Благодаря смелым инновациям и неукротимому духу предпринимательства в очень короткие сроки была создана новая инфраструктура бизнеса, которая сегодня может быть использована всеми компаниями и приносить пользу всему населению. Несомненно, мы еще станем свидетелями полезных, а иногда и замечательных усовершенствований в области этой инфраструктуры, как это было с железными дорогами, электричеством и телефонной связью. Многие из этих инноваций будут быстро взяты на вооружение целыми отраслями, повысят эффективность производства и качество продукции, а также позволят более полно удовлетворять нужды потребителей.Однако они не изменят присущий информационной технологии товарный характер и новую реальность ИТ в бизнесе.

Игорь Пичугин

, главный редактор проекта «IOnе: информационные технологии»

Инновации в области архитектуры.

Разумеется, ИТ включают в себя не только аппаратные средства и программные продукты как таковые, но и способы объединения этих компонентов, или, в широком понимании этого слова, архитектуру управления информацией. Архитектура ИТ далеко не является «застывшей» и продолжает меняться и совершенствоваться прежде всего в процессе адаптации систем поставщиков и пользователей к интернету. Это отличает ИТ от предшествующих инфраструктурных технологий, которые обычно обретали стабильную архитектуру на достаточно раннем этапе своего развития. Как указывают специалисты в сфере информационных технологий Джон Хегель (John Hagel) и Джон Сили Браун (John Seely Brown), «в отличие от предшествующих технологий, которые обычно „застывали" в форме отраслевого стандарта, ИТ-архитектура успела несколько раз измениться и продолжает меняться» [27].

Вопрос в том, создаст ли техническое совершенствование ИТ-архитектуры устойчивые преимущества для отдельных компаний или оно будет быстро включаться в общую инфраструктуру и тем самым становиться доступным для всех? Ответ на этот вопрос возвращает нас к концепции покупки готового ПО у внешних поставщиков (вендоров). Когда закрытые частные сети стали вытесняться открытыми и общедоступными, отдельным компаниям стало невыгодно продолжать разработку собственной ИТ-архитектуры. В результате основные достижения в этой области сейчас создаются поставщиками, имеющими огромные экономические и конкурентные стимулы для активного продвижения своих инноваций для широкого применения и превращения их в отраслевые стандарты.

Рассмотрим, например, один из основных элементов ИТ-архитектуры — способ подключения пользователей и технических средств к сетям. В течение последних лет наблюдался быстрый переход от кабельного соединения к беспроводной связи, обычно основанной на использовании Wi-Fi (wireless fidelity — беспроводная передача информации). Такая связь является одной из многочисленных технических новинок, которую СМИ не без оснований преподносят как «последнее великое открытие».
Беспроводное соединение обеспечивает пользователям большую гибкость, а установка и обслуживание соответствующих устройств часто обходятся дешевле по сравнению с обслуживанием кабельной связи.

Однако Wi-Fi — это уже не потенциальный источник преимуществ для отдельной компании, а массовый товар, то есть дешевый универсальный элемент общей инфраструктуры. То, как именно (и как быстро) это произошло, наглядно иллюстрирует ярко выраженную тенденцию к коммодитизации в этой специфической области ИТ. Технология Wi-Fi была создана в середине 1990-х. В конце XX века ведущим производителем микросхем, используемых для обработки сигналов Wi-Fi, была сравнительно небольшая компания Intersil. Однако как только стало очевидно, что Wi-Fi имеет огромный коммерческий потенциал, на этот рынок устремилась компания Intel с дешевым брэндом Centrino. Как пишет The Wall Street Journal, если в 1999 году такой чип стоил приблизительно $50, то к середине 2003-го компания Intel продавала чипы Centrino за $20, теряя, по мнению одного источника, от $9 до $27 на каждой продаже.

Почему компания Intel была готова терпеть убытки? Во-первых, снижение цен до уровня, делающего рынок неприбыльным, позволяет уничтожить новых конкурентов. Однако существовала и более глубокая причина. Широкая доступность беспроводной связи должна была способствовать росту продаж переносных компьютеров (а не стационарных настольных машин) компаниям и физическим лицам, a Intel получает больше прибыли от производства чипсетов для лэптопов, чем от чипсетов для настольных ПК. Иными словами, быстрое превращение беспроводной связи в товар массового потребления отвечает стратегическим интересам данной компании. Как заявил один из руководителей Intel корреспондентам The Wall Street Journal, «мы пытаемся снизить затраты [на внедрение технологии Wi-Fi]» [28]. В то же время конкуренция между телефонными компаниями и другими провайдерами беспроводной связи делает ее доступной и дешевой, а подключения Wi-Fi активно устанавливаются в ресторанах, отелях, на автостоянках и в университетах.


Жесткая конкуренция между поставщиками ИТ является залогом того, что почти все инновации в архитектуре будут доступными и дешевыми.

Вероятно, более серьезным изменением ИТ-архитектуры следует считать распространение так называемых веб-сервисов. Существует множество различных определений этого понятия, часто обусловленных коммерческими интересами их поставщиков. Однако в основном веб-сервисы — это комплекс программных стандартов и приложений, предназначенных для взаимодействия различных информационных систем через интернет. По сути дела, веб-сервисы обеспечивают стандартный интерфейс для разнородных систем, которые могут подключаться друг к другу и обмениваться данными и приложениями без изменения принципов собственной работы. Тесно связанные с сетевыми вычислениями, веб-сервисы позволяют ликвидировать несовместимость существующих корпоративных компьютеров и приложений, позволяя им более или менее синхронно взаимодействовать. Развитие такой сервис-ориентированной архитектуры будет находкой для многих компаний, так как облегчит использование так называемых унаследованных систем. При этом архитектура будет служить фундаментом для распространения приложений в качестве сервисов в интернете. Компании смогут быстро менять конфигурацию своих информационных систем путем автоматического сочетания модулей от различных внешних поставщиков.

Конечно, все это так или иначе — теория. Жизнь покажет, может ли стать и станет ли реальностью сервис-ориентированная архитектура. Предстоит решить множество технических и управленческих проблем: от разработки комплексных, рациональных стандартов данных до обеспечения безопасности и надежности [29]. Однако то, что некоторые компании уже устанавливают простейшие версии веб-сервисов, а также огромные инвестиции, направляемые в эту область поставщиками, свидетельствует, что хотя бы некоторые элементы технологии веб-сервисов станут частью общей инфраструктуры ИТ.

Впрочем, и здесь источником технических инноваций выступают не пользователи, а поставщики.


Если станет очевидным, что сервис- ориентированная архитектура выгодна компаниям, то вполне можно рассчитывать, что она и распространяемые через нее сервисы быстро станут общедоступными. Действительно, поскольку контроль над распространением корпоративных приложений сосредоточивается в руках внешних провайдеров веб-сервисов, последние могут стать высшим проявлением тенденции превращения ИТ в разновидность коммунальных услуг. Это не означает, что индивидуальные особенности использования новой инфраструктуры не будут создавать возможностей для дифференциации компаний, по крайней мере на короткий срок [30]. Однако, как свидетельствует история, по мере распространения и копирования передового опыта унифицируются и способы применения новой технической инфраструктуры [31].

Как бы ни сложилась судьба веб-сервисов, те или иные инновации в архитектуре по-прежнему будут иметь место, поскольку поставщики борются за то, чтобы сделать ИТ-инфраструктуру более стабильным, гибким и надежным инструментом бизнеса. Такие инновации могут принести огромную выгоду, но при этом быстро станут общим достоянием. Описывая эволюцию корпоративной ИТ-архитектуры, руководитель компании Sun Microsystems Скотт Макнили (Scott McNealy) использует удачную аналогию с автомобилями. По его словам, раньше каждой компании приходилось конструировать свой уникальный «драндулет», покупая разнородную технику, аппаратные и программные средства и создавая собственную архитектуру. Но сейчас начинается новая эра: компании будут просто пользоваться «услугами такси» за счет лизинга готовой, целостной архитектуры у внешнего подрядчика [32]. Эти изменения сулят значительное увеличение производительности и доступности ИТ-архитектуры, но уменьшат ее стратегическую значимость. Создание «собственного драндулета уникальной конструкции» обходилось недешево, но по крайней мере позволяло сделать его в ряде случаев лучше «драндулетов» конкурентов. А вот «вызывать такси» одинаково удачно умеют все.

История создания и цель книги

Эта книга развивает, углубляет и детализирует точку зрения, изначально представленную мною в статье, опубликованной в Harvard Business Review в мае 2003 года. Статья, озаглавленная «Информационные технологии ничего не значат» (IT Doesn't Matter), вызвала широкую и оживленную дискуссию среди поставщиков и потребителей информационных технологий. Моя точка зрения обсуждалась, анализировалась, ставилась под сомнение, критиковалась, оспаривалась и защищалась в десятках ответных статей, появившихся по всему миру в газетах и журналах, пишущих о бизнесе и ИТ. Многие авторитетные руководители компаний, преподаватели бизнеса и журналисты взвешивали сильные и слабые стороны моих доводов и высказывали собственную точку зрения на ИТ и их роль в бизнесе. Даже если оставить в стороне огромную научную и практическую ценность этой дискуссии, сама ее широта и напряженность говорит о том, насколько данная тема важна для компаний и насколько глубоко различаются взгляды на этот вопрос.

Дискуссия одновременно и обрадовала, и огорчила меня. Я был рад тому, что инициировал обсуждение одного из наиболее значимых явлений в сфере бизнеса за последние полвека. Необходимость дискуссии назрела давно, и она получилась конструктивной. Нечасто случается так, что относительно небольшая статья привлекает внимание такого количества людей и побуждает их высказывать столь различные точки зрения. В то же время я был огорчен тем, что отдельные критические замечания были вызваны неверным пониманием моей точки зрения. Отчасти я сам виноват в этом, так как недостаточно точно сформулировал основные предпосылки и содержание своей аргументации. Развивая свою точку зрения в этой книге, я коснусь многих из поднятых в ходе дискуссии вопросов, а также постараюсь изложить свои взгляды более точно и подробно. Естественно, я не претендую на то, чтобы сказать последнее слово в обсуждении, которое, я уверен, будет длительным и плодотворным, но надеюсь, что эта книга поможет нам приблизиться к конкретным выводам, имеющим практическую ценность для менеджеров.

Вначале я хотел бы дать несколько важных дефиниций и прежде всего определить значение довольно размытого понятия «информационные технологии». Я использую это понятие в том смысле, который, как мне кажется, сейчас является общепринятым. Под информационными технологиями я понимаю все технологии (как технические средства, так и программное обеспечение), предназначенные для хранения, обработки и передачи информации в цифровом виде [1]. Важно подчеркнуть, что речь идет только о технологии как таковой. Понятие «ИТ» не включает собственно информацию, которая передается при помощи технологии, или квалификацию ее пользователей. Как справедливо отмечают некоторые авторы, откликнувшиеся на мою статью в Harvard Business Review, информация и квалификация пользователей часто лежат в основе конкурентного преимущества. Это правда. Так было и так будет всегда. Действительно, по мере уменьшения стратегической значимости технологии роль навыков ее повседневного использования вполне может стать даже более чем серьезной в процветании компании.

Тем не менее развитие общей универсальной инфраструктуры ИТ воздействует на использование базовой технологии и передаваемой с ее помощью информации, а иногда и ограничивает это использование. Далее я постараюсь показать, что одна из главных проблем, стоящих сегодня перед менеджерами, заключается в том, чтобы понять, как новая инфраструктура влияет на принятие многих оперативных и стратегических решений, а также выяснить, действительно ли она становится товарным ресурсом.

Важно также уточнить, что речь идет о технологиях, используемых для работы с информацией внутри компаний или обмена информацией между ними в так называемых развитых странах. Я не рассматриваю использование ИТ в домашних условиях или в производстве потребительских товаров. Мне кажется, что в этой области сближение производства компьютерной техники, медиааппаратуры и бытовой электроники создает все условия для ускоренных инноваций [2]. Я также не рассматриваю использование информационных технологий на развивающихся рынках, которые обычно имеют менее развитую инфраструктуру ИТ.В этой книге я постараюсь показать, что хотя поставщики и пользователи ИТ на развивающихся рынках могут использовать опыт своих коллег в развитых странах, однако они находятся в иной ситуации и сталкиваются с другими проблемами.

Как удержать преимущество

. Sabre — это пример преимущества, полученного главным образом за счет лучшего доступа к инфраструктурной технологии на ранней стадии ее развития. Другие авиакомпании видели потенциальные достоинства автоматизированного бронирования билетов. Недостатки процедуры, осуществлявшейся вручную, были слишком очевидны. Однако именно компания American Airlines сумела осуществить инвестиции, необходимые для преодоления технических и ценовых барьеров.

Кроме преимущества доступа существовало также множество преимуществ, обусловленных дальновидностью, которые можно было получить от ИТ в процессе их распространения. Классическим примером компании, обладавшей прекрасным пониманием того, как создавать новые производственные процессы на основе ИТ, является American Hospital Supply (AHS). Основанная в Чикаго в 1922 году, компания AHS постоянно росла и постепенно стала одним из крупнейших в США производителей и дистрибуторов медикаментов. В начале 1960-х она также стала пионером в использовании информационных систем [18]. В то время AHS, как и другие продавцы медицинских товаров, набирала заказы, направляя торговых агентов в больницы. В конце дня агенты заполняли бланки заказов и отсылали их по почте в головной офис компании. Там их просматривали, сортировали и передавали в соответствующие производственные или торговые подразделения. Ручная процедура обработки заказов была медленной и дорогостоящей, поскольку количество заказов от каждой больницы составляло около 50 тыс. в год, причем заказы делались не менее чем через десять различных сотрудников. По мере расширения коммерческого использования компьютеров компания поняла, что заказчиков можно напрямую связать с дистрибуторами посредством электронных устройств. Это позволяло полностью избавиться от традиционной процедуры приема заказов. Такая система не только значительно снизила бы затраты, но и повысила бы качество обслуживания клиентов.

Чтобы проверить эту идею, компания AHS быстро создала простейшую сеть. Она установила в отделе закупок одной крупной больницы на Западном побережье IBM Data-phone и подключила карточный перфоратор к телефонной линии одного из своих дистрибуторов.
Заказчики в больнице вводили перфокарту в Dataphone, и ее копия автоматически поступала к дистрибутору. Затем она вводилась в биллинго-ный компьютер IBM, который выдавал упаковочный лист и счет-фактуру. Опыт оказался весьма удачным: использование такой системы повысило скорость и точность выполнения заказов. Вскоре еще 200 больниц обратились к компании с просьбой установить подобные системы.

К середине 1970-х годов система стала намного сложнее. Компания AHS назвала ее Analytic Systems Automated Purchasing, сокращенно ASAP. Разработанная внутри компании и силами самой компании, ASAP использовала собственное программное обеспечение, работавшее на мейнфрейме, а заказчики из медицинских учреждений были связаны с нею через терминалы и принтеры на своих рабочих местах. Поскольку более эффективная обработка заказов позволяла больницам сократить складские запасы, а значит, и издержки, они быстро подключались к системе. И так как она была собственностью AHS, компания могла эффективно блокировать конкурентов. Действительно, в течение нескольких лет AHS была единственным дистрибутором, использовавшим электронную систему обработки заказов. Это преимущество на долгие годы обеспечило компании высокую долю на рынке и превосходные финансовые результаты. С 1978 по 1983 год, когда AHS разворачивала новые версии ASAP, обеспечивавшие еще более тесную связь с системами управления складскими запасами медицинских учреждений, ежегодный рост объема продаж и прибыли составлял соответственно 13% и 18% [19].

Как и American Airlines, компания AHS получила реальное конкурентное преимущество, сумев извлечь выгоду из особенностей инфраструктурных технологий, характерных для ранних стадий их использования, в частности высокой стоимости, технической сложности и недостаточной стандартизации. Впрочем, уже через десять лет эти барьеры для конкуренции начали исчезать. Появление персональных компьютеров и пакетного ПО наряду с созданием сетевых стандартов делало проприетарные системы связи непривлекательными для пользователей и невыгодными для владельцев.


Парадоксально, но факт: закрытый характер и устаревшая технология системы обработки заказов AHS превратила ее из источника преимуществ в недостаток. В одном из кейсов (case study) Гарвардской школы бизнеса можно прочесть, что к началу 1990-х, после слияния AHS с Baxter Travenol и образования компании Baxter International, руководители компании называли ASAP «жерновом, висящим у них на шее» [20]. Тем не менее система обеспечила компании AHS конкурентное преимущество, сохранявшееся более десяти лет, не говоря уже о высокой прибыли. Решение компании стать пионером в области использования электронных систем обработки заказов было гениальным, хотя полученное преимущество и не могло быть вечным.

ИТ не только трансформировали отдельные бизнес-процессы, например обработку заказов, но и изменили целые отрасли и создали новые. Как показывает история компании Reuters, дальновидность и здесь давала огромные конкурентные преимущества. Со времени основания в середине XIX века Reuters была пионером в области технологий связи. Когда компания впервые вышла на рынок в 1849 году, она использовала «низкую технологию», а именно почтовых голубей, которые доставляли биржевые котировки в районы между Брюсселем и Аахеном, где не было телеграфа. (Дело в том, что бельгийская телеграфная линия заканчивалась в Брюсселе, а немецкая начиналась только в Аахене.) Два года спустя компания Reuters стала телеграфным агентством, продававшим информацию о ценах. Она использовала новый кабель, проложенный через Ла-Манш и соединявший Лондон с Парижем. В начале XX века агентство одним из первых начало использовать для передачи новостей радио и телетайп, а в 1964 году — применять компьютеры для ускорения передачи финансовой информации.

Но самый большой успех в области технологии, по всей видимости, был достигнут в начале 1970-х. Это были последние годы существования Бреттон-Вудской валютной системы с фиксированным курсом валют, введенной в 1944 году. Компания Reuters поняла, что свободное колебание курсов валют приведет к появлению чувствительного валютного рынка.


Это потребует чрезвычайно быстрой передачи информации о курсах валют и валютных торгах. Телефоны и телексы, которыми традиционно пользовались дилеры, не смогут передавать большие объемы информации с достаточной скоростью.

Компания попыталась оторваться от конкурентов, разработав принципиально новую услугу — Reuter Monitor Money Rates. Для этого в банках, офисах компаний и у других дилеров были установлены специальные терминалы. Фактически компания создала и контролировала систему электронных торгов. Собственная сеть стала основным инструментом валютных торгов, благодаря которому компания Reuters получила новый важный источник доходов и прибыли. Сеть компании также послужила стартовой площадкой для запуска многих новых услуг в области передачи информации (биржевые котировки, сводки новостей и т. д.). Тем самым была заложена основа для быстрого роста прибыли в течение двух десятилетий. В 1980-е годы прибыль Reuters (без вычета налогов) возросла с 3,9 млн до 283,1 млн фунтов стерлингов [21].

Коммодитизация компьютерной техники

. Сегодня можно сказать, что коммодитизация современной компьютерной техники началась на периферии так называемой инфраструктуры предприятий, то есть с использования персональных компьютеров и соответствующего оборудования сотрудниками офисов и другими работниками, не связанными с техникой. С периферии она постепенно перемещалась в центр инфраструктуры предприятий. Процесс коммодити-зации четко отслеживается в постоянной экспансии Dell Computer — видимо, самой успешной в мире компании, производящей «железо».

Компания Dell была и остается поставщиком массовых товаров. Несомненно, гениальность Майкла Делла (Michael Dell), основателя и руководителя корпорации, заключалась в разумной и непоколебимой вере в коммодитиза цию ИТ. Он говорил: «В долговременной перспективе все технологии нацелены на стандартизацию, позволяющую снижать издержки» [2]. Первой коммерческой целью Делла были массовые продажи персональных компьютеров. Поскольку компании покупали ПК в больших количествах, последние быстро стали высокостандартизированным товаром. Тому было несколько причин. Во-первых, ПК должны были быть простыми в эксплуатации, потому что предназначались для непрофессиональных пользователей. Ни одна компания не могла позволить себе обучать каждого нового сотрудника работе на компьютере уникальной конфигурации. Во-вторых, для внутри- и межсетевого обмена файлами и сообщениями ПК должны были быть совместимыми. В-третьих, росла необходимость использования единой операционной системы (Microsoft Windows), единого процессора (Intel или Intel-совместимого) и единого набора базовых программ (в первую очередь Microsoft Office). В-четвертых, ПК должны были быть достаточно дешевыми для того, чтобы стоять на столе у каждого сотрудника.

Майкл Делл одним из первых понял, что бизнес-ПК должны стать неотличимыми друг от друга «ящиками». Он построил работу своей компании таким образом, чтобы производить и продавать ПК быстро и недорого. Он использовал типовые комплектующие, свел инвестиции в НИОКР и оборотный капитал к минимуму и начал продавать компьютеры напрямую пользователям.
Недорогие функциональные компьютеры Dell оказались привлекательными для корпоративных потребителей. В 1990-е годы компания стала ведущим поставщиком ПК компаниям, и все остальные крупные производители бизнес-ПК как массового товара должны были конкурировать с Dell на его условиях. В 2001 году Майкл Капеллас (Michael Capellas), руководитель компании Compaq Computer, которая ранее была лидером отрасли, выразился по этому поводу весьма определенно: «Dell превратил этот бизнес в ценовое состязание» [3]. Вскоре компания Compaq прекратила свое существование, слившись с Hewlett-Packard.

В начале 1990-х другие элементы аппаратной инфраструктуры предприятий, в частности серверы, системы хранения данных и сетевое оборудование, «сопротивлялись» стандартизации. Поскольку эта техника «оставалась за кадром» (с ней работали только специалисты, и она выполняла узкоспециализированные функции), потребность в единых стандартах была невысока. Производители могли по-прежнему использовать собственные чипы и операционные системы (operating software), подключая только своих клиентов и блокируя доступ конкурентам. Поскольку корпоративные затраты на такое оборудование постоянно увеличивались, через несколько лет начал расти спрос на недорогие решения, то есть на такие системы, приобретение, обновление и поддержка которых обходились дешевле. В связи с этим росла необходимость стандартизации. Она стала возможна благодаря увеличению скорости и совершенствованию микрочипов. Создатели дешевых чипов для массового потребления быстро ликвидировали преимущества фирменных технологий таких гигантов, как IBM, Sun и Hewlett-Packard. Быстрое развитие интернета в конце 1990-х годов еще более усилило тенденцию к созданию стандартизированного, модульного, легко объединяемого в сеть оборудования.

Первыми на этот путь встали серверы и рабочие станции, то есть компьютеры, занимающие в иерархии аппаратных средств следующую ступень после ПК. В начале 1990-х эти мощные специализированные машины производились ограниченным количеством поставщиков, каждый из которых предлагал собственную уникальную технологию.


Например, компания Sun производила серверы на базе своего процессора Sparc и снабжала эти серверы пакетами прикладных программ Solaris, базирующихся на операционной системе Unix. Однако с ростом производительности эти некогда мощные машины все меньше отличались от ПК младшего поколения.

Вскоре стандартные серверы уже работали на базе процессоров Intel и использовали разновидность операционной системы Windows. Неудивительно, что и здесь компания Dell быстро вышла на рынок и вскоре стала крупнейшим поставщиком серверов на базе Windows. И снова экономичные системные блоки для массового потребления оказались наиболее привлекательными для пользователей серверов. Например, когда нефтяной гигант Amerada Hess заменил компьютеры IBM на комплекс рабочих станций Dell, его ежегодные затраты на лизинг и эксплуатацию оборудования сократились с $1,5 млн до $300 тыс. [4].

Сегодня, когда скорость процессоров продолжает расти, а операционная система Linux с открытым исходным кодом (open-source) завоевывает все более прочные позиции в сегменте серверов, тенденция к переходу на типовое оборудование усиливается. Эта тенденция четко проявляется на примере оператора ведущей поисковой системы интернета Google. Несмотря на то что каталогизация и поиск в миллиардах веб-страниц требует высочайшей производительности, компания разработала свое «железо» на основе готовых серийных комплектующих, старых процессоров и бесплатного программного обеспечения с открытым исходным кодом  [5]. В 2002 году руководитель компании Google Эрик Шмидт (Eric Schmidt) буквально шокировал отрасль, заявив, что его компания не намерена спешить с покупкой новейшего микропроцессора Itanium, разработанного Intel и Hewlett-Packard. Как писала газета New York Times, по мнению Шмидта, «мощные центры обработки данных нового поколения будут создаваться на базе небольших и недорогих процессоров, как из деталей конструктора Lego, и все активнее   вытеснять   старые   мейнфреймы   и   серверы 1980-1990-х годов» [6].

Примеру Google последовал крупнейший интернет-магазин Amazon.com.


Всего за год, с 2000-го по 2001-й, компания сократила свои расходы на ИТ почти на 25%. Это удалось сделать прежде всего благодаря замене серверов с проприетарными процессорами и операционными системами более дешевыми машинами на базе процессоров Intel под управлением ОС Linux [7]. По тому же пути пошел промышленный гигант General Electric. По словам директора по информатизации Гэри Рейнера (Gary Reiner), перевод многих корпоративных приложений на массовые компьютеры позволил компании снизить инвестиции в новые системы ни много ни мало на 40% [8].

Такая же долгосрочная тенденция, хотя и более медленная, наблюдается на двух других целевых рынках компании Dell — на рынке устройств для хранения информации и рынке сетевого оборудования. Таким крупным поставщикам накопителей данных, как компания ЕМС, до последнего времени удавалось сохранять проприетарные конфигурации техники и ПО. В 2001 году компания Dell, обеспокоенная отсутствием единых стандартов, заключила контракт на дистрибуцию и частично на производство оборудования компании ЕМС сроком на пять лет. Однако, как и в случае с серверами, на рынке устройств для хранения информации также начинается бум стандартизации. Пользователи и поставщики уже разрабатывают технические стандарты, позволяющие компаниям закупать устройства для хранения данных у разных поставщиков и объединять их в единые системы. В конце 2003 года для достижения большей функциональной совместимости своего оборудования лидеры отрасли — компании ЕМС и IBM — договорились о единых стандартах в области разработки программ хранения данных. Их конкуренты, производящие более дешевую технику, например японский электронный гигант Hitachi, увеличивают свою долю на рынке, предлагая типовую технику, работающую на программном обеспечении с открытым исходным кодом [9]. По мере усиления конкуренции и дальнейшего падения цен все больше компаний будут рассматривать устройства для накопления информации в качестве товара массового потребления.

Вскоре стандартные серверы уже работали на базе процессоров Intel и использовали разновидность операционной системы Windows.


Неудивительно, что и здесь компания Dell быстро вышла на рынок и вскоре стала крупнейшим поставщиком серверов на базе Windows. И снова экономичные системные блоки для массового потребления оказались наиболее привлекательными для пользователей серверов. Например, когда нефтяной гигант Amerada Hess заменил компьютеры IBM на комплекс рабочих станций Dell, его ежегодные затраты на лизинг и эксплуатацию оборудования сократились с $1,5 млн до $300 тыс. [4].

Сегодня, когда скорость процессоров продолжает расти, а операционная система Linux с открытым исходным кодом (open-source) завоевывает все более прочные позиции в сегменте серверов, тенденция к переходу на типовое оборудование усиливается. Эта тенденция четко проявляется на примере оператора ведущей поисковой системы интернета Google. Несмотря на то что каталогизация и поиск в миллиардах веб-страниц требует высочайшей производительности, компания разработала свое «железо» на основе готовых серийных комплектующих, старых процессоров и бесплатного программного обеспечения с открытым исходным кодом  [5]. В 2002 году руководитель компании Google Эрик Шмидт (Eric Schmidt) буквально шокировал отрасль, заявив, что его компания не намерена спешить с покупкой новейшего микропроцессора Itanium, разработанного Intel и Hewlett-Packard. Как писала газета New York Times, по мнению Шмидта, «мощные центры обработки данных нового поколения будут создаваться на базе небольших и недорогих процессоров, как из деталей конструктора Lego, и все активнее   вытеснять   старые   мейнфреймы   и   серверы 1980-1990-х годов» [6].

Примеру Google последовал крупнейший интернет-магазин Amazon.com. Всего за год, с 2000-го по 2001-й, компания сократила свои расходы на ИТ почти на 25%. Это удалось сделать прежде всего благодаря замене серверов с проприетарными процессорами и операционными системами более дешевыми машинами на базе процессоров Intel под управлением ОС Linux [7]. По тому же пути пошел промышленный гигант General Electric. По словам директора по информатизации Гэри Рейнера (Gary Reiner), перевод многих корпоративных приложений на массовые компьютеры позволил компании снизить инвестиции в новые системы ни много ни мало на 40% [8].



Такая же долгосрочная тенденция, хотя и более медленная, наблюдается на двух других целевых рынках компании Dell — на рынке устройств для хранения информации и рынке сетевого оборудования. Таким крупным поставщикам накопителей данных, как компания ЕМС, до последнего времени удавалось сохранять проприетарные конфигурации техники и ПО. В 2001 году компания Dell, обеспокоенная отсутствием единых стандартов, заключила контракт на дистрибуцию и частично на производство оборудования компании ЕМС сроком на пять лет. Однако, как и в случае с серверами, на рынке устройств для хранения информации также начинается бум стандартизации. Пользователи и поставщики уже разрабатывают технические стандарты, позволяющие компаниям закупать устройства для хранения данных у разных поставщиков и объединять их в единые системы. В конце 2003 года для достижения большей функциональной совместимости своего оборудования лидеры отрасли — компании ЕМС и IBM — договорились о единых стандартах в области разработки программ хранения данных. Их конкуренты, производящие более дешевую технику, например японский электронный гигант Hitachi, увеличивают свою долю на рынке, предлагая типовую технику, работающую на программном обеспечении с открытым исходным кодом [9]. По мере усиления конкуренции и дальнейшего падения цен все больше компаний будут рассматривать устройства для накопления информации в качестве товара массового потребления.

Затем настанет очередь компьютерных сетей. Dell уже предлагает линию простых коммутаторов (switch), цены на которые в пять раз ниже, чем цены на продукцию конкурента — лидера отрасли компании Cisco. Высокопроизводительные системы переключения и маршрутизации по-прежнему защищены правом собственности и комплектуются сложными (и строго охраняемыми) процессорами и ПО. Но и в этой области наблюдаются все признаки грядущих перемен. Как утверждают авторы статьи, опубликованной в 2003 году в журнале Business 2.0, «как и в случае с системами хранения данных, не исключено, что ведущие производители сетевых устройств скоро потеряют свои особые позиции на рынке.


Благодаря командам, которые Intel и Broadcom уже встраивают в сетевые чипы, любой производитель компьютерной техники легко сможет купить то, на что у него ушли бы годы исследований» [10]. По мере роста мощности ИТ вчерашние «чудесные машины» становятся дешевыми «ящиками».

Конечно, никто не может гарантировать Dell лидирующие позиции на всех названных рынках компьютерной техники. Все более острой становится конкуренция как с производителями специализированного оборудования, например с EMC, Hitachi и Cisco, так и с такими гигантами, как IBM, Microsoft и Hewlett-Packard. Все крупнейшие компании, работающие в области ИТ, будут упорно бороться против концентрации контроля над высокопроизводительной инфраструктурой в одних руках. Однако такая ожесточенная конкуренция лишь ускорит коммодитизацию. Независимо от того, победит или проиграет Dell в этой борьбе, сама борьба будет происходить по установленным ею правилам.

Чтобы понять, почему обострение конкуренции ведет к коммодитизации компьютерной техники, можно использовать понятие «эффекта перелета» (overshooting), подробно описанного Клэйтоном Кристенсеном (Clayton Christensen) в книге «Дилемма инноватора» (The Innovator's Dilemma). «Перелет» — это ситуация, в которой производительность технологического продукта превышает потребности большинства пользователей и тем самым стимулирует появление более дешевых аналогов. Кристенсен поясняет: «Развитие технологии зачастую опережает рост спроса основных потребителей. Поэтому техническое совершенствование продуктов, характеристики и функциональные возможности которых в наибольшей степени соответствуют сегодняшнему спросу на рынке, нередко приводит к тому, что они начинают опережать потребности завтрашнего массового рынка. Продукты же, которые сегодня серьезно отстают от будущих ожиданий массового потребителя, завтра могут оказаться вполне конкурентоспособными по производительности» [11].

«Эффект перелета» — это распространенное, возможно, даже общее явление в сфере компьютерных технологий, которые непрерывно совершенствуются.


Подгоняемые необходимостью удовлетворять спрос самых требовательных потребителей и сохранять при этом высокую прибыль, поставщики технологий ведут жестокую конкурентную борьбу, стремясь сделать свою продукцию безупречной, и придают ей новые особенности и функции, чтобы сохранить лидерство на рынке. Однако каждое следующее поколение технологий демонстрирует «эффект перелета», превосходя потребности отдельных потребителей, которые нередко реагируют таким образом, что переходят на более дешевые базовые версии от других производителей.

В конечном итоге по мере развития технологии производительность самых дешевых образцов новой техники начинает отвечать потребностям большинства покупателей, и конкурентная борьба перемещается из области технических характеристик в область цен. «Эффект перелета» объясняет, почему Google может игнорировать новейший процессор Intel, компании Amerada Hess, Amazon и General Electric используют менее дорогие серверы, a Dell всегда удается «поживиться» на новых рынках, перемещая конкуренцию в область снижения цен. Это явление объясняет, почему Windows вытесняет специализированные операционные системы, a Linux в свою очередь вытесняет Windows. Многие производители компьютерной техники не сразу признают существование «эффекта перелета». Им хочется верить, что запросы потребителей и возможности их техники всегда шагают нога в ногу. Однако в отличие от производства компьютеров потребности потребителей не подчиняются закону Мура. Рано или поздно большинство из них начинают довольствоваться тем, что имеют. Потребителям просто не нужна более высокая мощность или новый усложненный набор функций. Их вполне устраивает массовый товар.

Когда эта тенденция придет к своему логическому завершению, для среднестатистического пользователя перестанут существовать индивидуальные компоненты физической инфраструктуры. Компании будут просто подключаться к общей инфраструктуре при помощи кабеля или антенны и автоматически получать доступ ко всем необходимым функциям.


ИТ станут такими же простыми в использовании, как электричество. Собственно говоря, именно к этому сейчас и стремятся многие ИТ-компании. В так называемых сетевых вычислениях компьютеры, подключенные к сети, не просто обмениваются файлами или совместно используют разрозненные приложения. По сути, они сливаются в единую числовую машину. Все процессоры и резервы памяти используются совместно, и задачи отдельных пользователей в области обработки и хранения данных распределяются между ними наиболее эффективным образом. При сетевых вычислениях сеть по существу превращается в единый компьютер, как и обещал несколько лет назад известный рекламный лозунг компании Sun Microsystems, а использование компьютеров становится просто разновидностью коммунальных услуг [12].

Многим руководителям компаний, долгие годы боровшихся с капризной, несовместимой компьютерной техникой, подобная перспектива может показаться утопией. Действительно, чтобы масштабные сетевые вычисления стали реальностью, предстоит ликвидировать еще многие технические барьеры. Тем не менее их развитие уже началось. Более 2 млн человек предоставили свои ПК для почти фантастического проекта SETI, нацеленного на отслеживание радиосигналов из космоса в надежде обнаружить признаки разумной жизни. Терабайты информации, аккумулированной при помощи радиотелескопа в Аресибо (Пуэрто-Рико), через интернет передаются на компьютеры участников проекта и обрабатываются по мере появления свободных машинных циклов. Несколько коммерческих предприятий проводят эксперименты по созданию локальных сетей на базе собственных ПК и других компьютеров для более полного использования вычислительных мощностей.

Что действительно необходимо для более широкого распространения сетевых вычислений, так это программное обеспечение нового поколения, позволяющее координировать всю связанную между собой удаленную компьютерную технику, и простой интерфейс, скрывающий от пользователей сложную работу сети, подобно тому, как первый графический интерфейс Macintosh скрывал громоздкую работу первых ПК.Многие крупнейшие поставщики ИТ, включая Microsoft, IBM и Hewlett-Packard, лихорадочно работают над созданием необходимого программного обеспечения, надеясь оказаться в авангарде сетевых вычислений и в конечном счете получить от этого прибыль. Их успех в создании совершенной скоординированной сети будет означать наступление заключительного этапа коммодитизации компьютерной техники, на котором пользователи перестанут различать оборудование различных производителей. Физическая инфраструктура ИТ обретет окончательный вид и в основном станет невидимой.

Коммодитизация программного обеспечения.

  Но есть еще и программное обеспечение. Как продукт оно, в отличие от компьютерной техники, не имеет осязаемой материальной формы и неизменного облика. Теоретически ПО может принимать неограниченное количество форм для решения неограниченного количества задач. Оно кажется столь же абстрактным и текучим, как сама мысль. Как пишет в своей книге «Переход» (Go To) корреспондент газеты New York Times Стив Лор (Steve Lohr), «программное обеспечение является воплощением человеческой мысли» [13]. Как же текучая и изменчивая человеческая мысль превращается в массовый товар?

Однако именно с этой идеалистической точки зрения программное обеспечение рассматривается многими представителями ИТ-бизнеса. В общем, такая позиция вполне корректна: нет предела инновациям в области ПО. Однако это представление не отражает прозаическую практику реального использования программных средств в бизнесе. В сущности, для руководителей и сотрудников компаний ПО не является идеей или абстрактным понятием. Компьютерные программы, в особенности прикладные, это осязаемые продукты, приобретаемые за реальные деньги конкретными людьми, стремящимися к достижению реальных результатов. И если рассматривать ПО не в качестве абстракции, а как продукт, становится ясно, что оно так же подчиняется законам экономической теории, рынка и конкуренции, как и самые обычные материальные товары. На самом деле именно нематериальная форма ПО обусловливает некоторые его дополнительные характеристики, в совокупности делающие его еще более подверженным коммодитизации, чем многие материальные товары.

Так, компьютерные программы в значительной степени подвержены эффекту масштаба. Разработка программы требует серьезных затрат, работы высококвалифицированных специалистов, тщательного планирования, строгого контроля качества, координации и бесконечного тестирования. Однако если программа уже написана, физических ограничений для ее воспроизводства практически не существует. Ее копирование и распространение почти не требует затрат, а иногда не требует их вообще.
В значительной степени история разработки программного обеспечения — это история попыток более полно использовать латентный эффект масштаба и компенсировать высокие затраты на разработку за счет максимального увеличения количества пользователей. Хотя часто говорят, что программное обеспечение стремится к бесплатному использованию, правильнее будет сказать, что оно стремится к увеличению количества распределенных или удаленных пользователей или, иными словами, к превращению в товарный ресурс.

В начале 1950-х годов, когда компьютеры впервые стали использоваться в бизнесе, у компаний не было другого выхода, кроме как разрабатывать собственные программы. Производители компьютерной техники почти не занимались разработкой ПО, а соответствующей специализированной отрасли еще не существовало. Каждая компания, покупающая мейнфрейм, должна была создавать программы для выполнения даже самых элементарных функций, таких как преобразование двоичных чисел в десятичные и наоборот. Учитывая сложность и высокие затраты, разработка надежной программы требовала колоссальных (и, как вскоре выяснилось, бесполезных) усилий. Опасаясь, что затраты на разработку ПО могут отпугнуть покупателей компьютеров, IBM помогла объединиться пользователям ее мейнфреймов серии 700, которые в то время были основными бизнес-компьютерами. Ассоциация, получившая говорящее название Share («Делись»), имела одну главную цель: снижение затрат компаний на ИТ за счет обмена программным обеспечением. В первый год существования Share среди ее членов были распространены около 300 программ, что, по оценке специалистов, позволило сэкономить не менее $1,5 млн [14].

На примере ассоциации Share впервые проявился принцип, который сегодня стал основным императивом развития программного обеспечения для бизнеса: ради достаточно серьезного сокращения затрат компании готовы пожертвовать своей исключительностью. Разумеется, такой подход используется не только в области ПО, но и вообще в бизнесе. Если широко используемый ресурс дорог и в значительной степени подвержен эффекту масштаба, соображения, связанные с экономией затрат, возобладают над стратегическими.


В таких случаях контроль над поставками ресурса обычно переходит от пользователей к нескольким внешним поставщикам. Естественно, именно это и произошло с ПО.

Поскольку программы постоянно усложнялись и включали уже не тысячи, а сотни тысяч, а то и миллионы строк машинного кода, обмена в рамках объединений пользователей было уже недостаточно. Большинство компаний просто не могли себе позволить содержать штат, необходимый для самостоятельной разработки программ. Вместо этого они начали заключать контракты на разработку ПО со специализированными фирмами, которые впервые появились в середине 1950-х и быстро размножились в 1960-е. Программисты, оставшиеся в штате компаний, постепенно перестали писать новые программы и начали заниматься их обслуживанием, совершенствованием и устранением ошибок.

По мере накопления опыта централизованного обслуживания самых разных клиентов новые фирмы смогли гораздо полнее использовать эффект масштаба, изначально присущего этой отрасли. В то же время их появление способствовало дальнейшей коммодитизации программного обеспечения для бизнеса, инициировав его трансформацию из внутреннего корпоративного ресурса в закупаемый извне. Хотя фирмы-контракторы разрабатывали для клиентов так называемые клиентские приложения, на самом деле эта тенденция кастомизации была скорее кажущейся, чем реальной. Чтобы иметь возможность неоднократно использовать большие фрагменты уже написанных единожды программ для выполнения разных заказов, подрядчики специализировались на конкретных отраслях или бизнес-процессах. Как поясняет специалист по истории программного обеспечения Мартин Кэмпбелл-Келли (Martin Campbell-Kelly), «по мере того как фирмы получали все больше и больше заказов из одной области применения, происходило накопление знаний в области программных средств и ресурсов, благодаря чему они могли и различных сочетаниях использоваться для выполнения заказов от самых разных клиентов» [15]. Только за счет такого многократного использования сложные программы оставались доступными для широкого круга компаний, а разработчики программ получали прибыль.



С появлением в 1970-1980-е годы миникомпьютеров, а затем и ПК произошли три важных изменения, которые сильно повлияли на процесс разработки программного обеспечения и усилили позиции поставщиков. Во-первых, компании смогли позволить себе покупать больше компьютеров. В результате количество пользователей увеличилось в несколько раз. Соответственно возросли и возможности экономии за счет эффекта масштаба при разработке ПО. Во-вторых, сотрудники нетехнических специальностей впервые начали непосредственно работать на компьютере, поэтому программы должны были быть простыми в использовании и стандартизованными. В-третьих, возросла роль компьютерных сетей, и компании были вынуждены заменить «закрытые» корпоративные приложения на «открытые». В результате этих изменений программы стали продаваться в виде прикладных пакетов.

Эволюция пакетов программ имеет поразительное, но вполне закономерное сходство с эволюцией компьютерной техники. Первые популярные приложения для массового рынка, такие как текстовые редакторы и программы для работы с электронными таблицами, использовались самой многочисленной и наименее технически подготовленной группой потребителей (то есть рядовыми сотрудниками компаний) и выполняли общие, периферийные задачи. Но постепенно пакеты приложений начинали играть все более важную роль в работе компаний и выполнять все более специализированные задачи. Рост производительности микропроцессоров и необходимость их функциональной совместимости, обусловливающие необходимость стандартизации даже самой сложной компьютерной техники, также диктовали потребность унификации самых сложных программ. К концу 1980-х компании не просто покупали одни и те же текстовые редакторы и программы для работы с электронными таблицами. Они приобретали типовые программы для управления базами данных, создания локальных сетей, бухгалтерского учета, биллинга, разработки производственных графиков, управления запасами и персоналом, компьютерного дизайна и проектирования и т. д. Раньше разработка специальных программ для выполнения всех этих технических и экономических задач была возможной, хотя и требовала больших затрат.


Теперь любая компания могла купить все эти программы (или, по крайней мере, получить лицензию на их использование) всего за несколько сотен долларов.

Кульминацией развития пакетов программ для бизнеса в 1990-е годы стало введение систем планирования ресурсов предприятия (ERP). Пионером в этой области разработки стала немецкая фирма SAP. Программы, которые разрабатывала эта фирма, должны были решить (и иногда действительно решали) одну из самых болезненных и «дорогих» проблем, стоящих перед современными компаниями: проблему хаоса узкоспециализированных приложений. По мере того как компании, отдельные предприятия или подразделения компьютеризировали одну функцию за другой, возникала проблема, связанная с необходимостью синхронного управления  огромным  количеством  несовместимых  программ, написанных на разных языках и требующих разной техники и операционных систем. Несовместимое программное обеспечение не только обусловливало высокие затраты на обслуживание и устранение неполадок. Оно также требовало дополнительной работы и увеличивало количество ошибок, поскольку одни и те же данные приходилось вводить в разные программы в разных форматах. Из-за этого руководители компаний не могли получить целостного представления о работе компании. Они могли видеть только отдельные ее аспекты.

В программном обеспечении SAP и других систем планирования ресурсов, появившихся вслед за ним, основные приложения для управления предприятием (бухгалтерский учет, управление персоналом, планирование производства, ценообразование, продажи) служили модулями единой интегрированной системы. Использование всеми модулями единой базы данных устраняло необходимость в повторном вводе информации, снижало вероятность ошибок и позволяло менеджерам получить гораздо более точное представление о работе компании. Хотя изначально можно было создавать отдельные уникальные элементы системы планирования ресурсов для конкретной отрасли или компании, внешние консультанты при выполнении заказов обычно «подгоняли» стандартные программы к потребностям отдельных потребителей на основе использования стандартизованных средств изменения конфигурации.


Таким образом, любая ценная модификация могла быть скопирована другими компаниями. К концу 1990-х годов стало ясно, что масштабная «подгонка» редко стоила затраченных усилий. Компании все чаще предпочитали готовую базовую конфигурацию, понимая, что изменение комплексных программ потребует значительных затрат времени и денег, но не приведет к значимой дифференциации [16].

Более того, системы от разных поставщиков почти не имели функциональных различий. Вне зависимости от того, у кого вы покупали систему управления ресурсами — у SAP, Oracle, PeopleSoft или Вааn, вы получали одни и те же базовые функциональные возможности и одни и те же плюсы и минусы. Различия между программами продолжали стираться, так как поставщики быстро копировали друг у друга все более или менее значимые новшества и каждое новое поколение программ было все более унифицированным. К 1998 году Рей Лэйн (Ray Lane), занимавший тогда пост президента Oracle, признавался, что «потребители не могут обнаружить даже пятипроцентного отличия между продуктами SAP, PeopleSoft и нашей компании» [17].

Как и другие корпоративные системы, которые автоматизировали, например, управление поставками или связями с клиентами, системы управления ресурсами предприятия были крайне сложными, а их создание требовало больших затрат. Даже после того как SAP разработала версию программы для мейнфреймов, ей пришлось дополнительно потратить около $1 млрд на разработку версии для клиентских серверов [18]. Самостоятельно написать для себя подобную программу не смогла бы ни одна компания. Комплексные корпоративные системы могли быть созданы только внешними поставщиками, способными переложить затраты на их разработку на многочисленных заказчиков. Поэтому когда крупные компании выстроились в очередь к поставщикам таких программ, стандартное, массовое программное обеспечение начало работать «в самом сердце» предприятий. И снова в глазах руководителей компаний эффективность от использования единого ПО оказалась ценнее утраченной исключительности.



Когда генератором технологических инноваций становится не столько пользователь, сколько поставщик и подрядчик, как в случае с программным обеспечением, компаниям становится все сложнее дифференцироваться. Появление в конце XIX — начале XX века механических станков наглядно иллюстрирует эту тенденцию. Механические обрабатывающие станки являются аналогом компьютерных программ по трем причинам. Во-первых, они представляют собой своеобразный инструмент программирования, поскольку механизируют изготовление деталей или изделий, сохраняя информацию об их форме, размере и процессе производства. Во-вторых, они могут быть переналажены для выполнения различных функций, от простейших до самых сложных. В-третьих, они быстро начали широко применяться в промышленности, так как повышали производительность настолько, что практически каждый производитель был вынужден их использовать.

Первые механические станки представляли собой простейшие зажимы, то есть деревянные панели, которые использовались при работе с пилой или фрезой. Чем удачнее мастер продумывал конструкцию такого станка, тем выше была скорость работы и качество продукции. Это давало преимущество и мастеру, и его работодателю. Появление в конце XIX века электроэнергии и электромоторов позволило создавать гораздо более совершенные станки, и возникла новая отрасль экономики — станкостроение. Продавая свое оборудование различным компаниям, такие производители, как Cincinnati Milling Machine Company, смогли добиться экономии за счет эффекта масштаба и распределить высокие затраты на разработку станков между многочисленными потребителями. В первой половине XX века станки быстро совершенствовались благодаря ряду технических изобретений, например зубчатой передачи, гидравлического пресса и электромеханических рычагов. Каждое такое изобретение увеличивало сложность станков, что позволяло повысить точность, скорость и гибкость производственных операций.

Совершенствование обрабатывающих станков значительно увеличило эффективность производства за счет роста производительности и качества продукции.Однако поскольку производители станков, естественно, стремились увеличить объем продаж за счет обслуживания максимально возможного количества заказчиков, технические изобретения быстро распространялись во всей отрасли. Преимущества использования достижений технического прогресса не становились собственностью отдельного производителя, по крайней мере надолго. В результате совершенствование механических станков обычно способствовало развитию всей отрасли, не создавая устойчивых конкурентных преимуществ для отдельных компаний [19]. Превращение разработки ПО в самостоятельную отрасль обслуживания имело те же последствия.

МЕЧТА О ЧУДЕСНЫХ МАШИНАХ

| правда и ложь о новой технологии

Решение компании J. Lyons & Company о создании первого бизнес-компьютера в 1947 году стало одной из величайших инноваций в области экономики, триумфом управленческой дальновидности и изобретательности. Это решение оказалось совершенно оправданным. Благодаря ему компания смогла автоматизировать трудоемкие бизнес-процессы задолго до того, как это сделали конкуренты. Однако, несмотря на огромную мощность и высокую скорость вычислений, компьютер LEO не спас Lyons. До Второй мировой войны принадлежавшие компании кафе и кондитерские бьыи неотъемлемым элементом жизни английского общества. Однако вкусы и образ жизни потребителей изменились, и эти заведения постепенно утратили популярность. Создание компьютера принесло Lyons огромную выгоду, но, как позднее вспоминал один из сотрудников компании, он «не смог предотвратить снижения популярности кафе, а вслед за тем и прибыльности» [1]. В 1978 году компания была куплена пивоваренным заводом и прекратила свое существование.

В интервью сотрудникам Лондонского музея науки Джон Симмонс (John Simmons), который руководил Lyons во время разработки и создания компьютера LEO, вспоминал о тех надеждах, которые компания возлагала на компьютеризацию. Он говорил: «Мы мечтали о некой чудесной машине, в которую можно было бы вложить лист бумаги, а потом нажать кнопку и получить ответы на любые вопросы. Все это было так наивно...» [2]. Мечты, может быть, и были наивными, но компания Lyons была не первым и не последним мечтателем. Трудно противостоять чарам технологии, и прежде всего быстро развивающейся инфраструктурной технологии. Лишь спустя много времени оказалось, что надежды, возлагавшиеся на компьютеры, были напрасными.

Появление любой новой инфраструктурной технологии знаменует собой разрыв с прошлым и поощряет спекуляции на тему будущего. Оно создает интеллектуальный вакуум, в котором достаточно места для игры воображения, свободного от старых правил и опыта. «Футуристы» красочно описывают технологический рай (или, реже, ад), и каждое новое видение будущего становится основанием для еще более смелых предположений.
Пресса, жадная до сенсаций (в том числе и чисто умозрительных), спешит раструбить о каждой новой теории, слепо доверяя даже самым фантастическим заявлениям. Вскоре все общество оказывается охваченным возбуждением и опьяненным мечтой об обновлении. В своей книге «Электрификация Америки» (Electrifying America) историк Дэвид Най (David Nye) так описывает это явление и его неизбежные последствия:

«Сначала американцы верили предсказаниям популярной прессы о том, что электричество избавит их от тяжелого труда. <...> Вера в нелепые предсказания об „электрическом будущем" была неотъемлемой частью восприятия обществом новой технологии. Американцы считали, что электричество избавит их от необходимости тратить время на сон, будет использоваться для лечения, похудания, развития интеллекта, борьбы с загрязнением окружающей среды, выполнения домашней работы и т. д. Но сбылись лишь немногие предсказания любителей и экспертов, от Эдисона до технократов. В действительности электрификация лишь в незначительной степени оправдала завышенные ожидания» [3].

Хотя информационные технологии не столь революционны, как электричество, они могут служить ярким примером этого явления, кульминацией которого стала «лихорадка тысячелетия» 1990-х годов, когда все грезили «цифровой утопией». Метафизики интернета с почти религиозным рвением обещали избавить людей от бремени и тленных физических тел и ввести их в новый, сияющий ослепительной чистотой мир киберпространства. Когда идея виртуальной экономики завладела воображением руководителей компаний и инвесторов, предчувствие надвигающейся революции быстро охватило деловой мир. Авторам книги «Приложения-убийцы выходят на свободу» (Unleashing the Killer App) в 1998 году удалось точно выразить дух времени, назвав интернет «первичным бульоном», в котором зарождается совершенно новый деловой мир. Они уверяли, что переход в этот мир будет не таким уж и болезненным: «Поскольку корпорации сами являются плодом воображения, научиться ведению бизнеса в виртуальном пространстве будет сравнительно нетрудно» [4].



После того как лопнул « мыльный пузырь» интернета, такие экстравагантные заявления стали звучать реже. Однако и сегодня многие хотят видеть в ИТ революционную, все преображающую силу. Как пишет обозреватель газеты Toronto Globe and Mail, хотя значение интернета, может быть, падает, однако «поднимается новая волна, которую можно назвать Гипернет» [5]. Business Week пишет о «глобальной цифровой нервной системе, влияние которой может оказаться беспредельным» [6]. Группа консультантов по ИТ утверждает, что новые чудесные программы для «управления бизнес-процессами» позволят руководителям компаний менять форму организаций, несколько раз щелкнув компьютерной мышью [7]. Отделить фантазии о реальности по-прежнему нелегко.

Поэтому в заключение нам представляется уместным вернуться назад и постараться оценить реальное влияние ИТ не только на бизнес, но и на общество в целом. К сожалению, это проще сказать, чем сделать. Хотя так называемая компьютерная революция продолжается уже 50 лет, составить точное мнение о характере и диапазоне ее влияния по-прежнему трудно. Привело ли развитие ИТ к серьезным трансформациям? Приведет ли оно к ним в будущем? Пока мы не можем ответить на эти вопросы со всей определенностью. Единственное, что можно сделать,— это понять, что мы знаем и чего не знаем, и смотреть вперед с любопытством, смешанным одновременно со скепсисом и смирением.

Конечно, масштабы распространения ИТ потрясают. Компьютеры проникли всюду и, видимо, делают почти все. Они упростили вычисления и облегчили доступ к огромным объемам информации. Подключенная к интернету техника изменила способы связи, сбора информации и даже процесс совершения покупок и других повседневных действий. Использование вычислительных возможностей компьютеров позволило компаниям автоматизировать великое множество задач, ранее выполнявшихся вручную, ускорить многие операции и в некоторых случаях значительно снизить затраты. Но можно ли сказать, что ИТ в корне изменили наш образ жизни и работы? Ответить на этот вопрос нелегко.


Смог бы человек, живущий, например, в 1930-е годы, понять происходящее, окажись он вдруг в нашем времени? Смог бы. Основные структуры, учреждения, повседневная общественная и экономическая жизнь, включая организационные формы бизнеса и бизнес-процессы, изменились не столь кардинально, как нам иногда хочется думать. Мы по-прежнему остаемся детьми второй промышленной революции.

Разумеется, по сравнению с теми революционными социальными и экономическими изменениями, которые принесли с собой новые технологии конца XIX века (не только железнодорожный транспорт, телеграф, телефон и электричество, но и двигатель внутреннего сгорания, холодильник, кондиционер, фотография и домашний водопровод), технологические преобразования конца XX века выглядят скромно. Они являются скорее продолжением прошлого, а не разрывом с ним. Представить себе жизнь без достижений XIX века невозможно. Об информационных технологиях этого сказать нельзя. Спросите себя, без чего вам легче было бы обойтись — без компьютера или без туалета, без выхода в интернет или без электрической лампочки? [8]

Даже та роль, которую ИТ играют в повышении эффективности, остается спорной. В течение первых сорока лет масштабного распространения этих технологий динамика роста производительности в США не изменилась, что побудило экономиста Роберта Солоу (Robert Solow) произнести в 1987 году свою знаменитую фразу: «Компьютеры повлияли на все, кроме показателей производительности» [9]. Неожиданный рост производительности, ее взлет в конце 1990-х, казалось, решил «парадокс производительности» Солоу. Стало ясно, что ИТ могут способствовать росту объема промышленного производства без соответствующего увеличения объема потребления ресурсов. Были опубликованы новые научные исследования, убедительно показывающие связь между компьютеризацией и производительностью. Так, в феврале 2000 года в докладе двух экономистов, подготовленном для Федеральной резервной системы США, утверждалось, что хотя применение компьютеров «почти не повлияло» на рост производительности в начале 1990-х, «это влияние проявилось во второй половине десятилетия».


Исследователи пришли к выводу, что « информационные технологии были ключевым фактором, обеспечившим рост производительности» [10].

В своем выступлении 6 марта 2000 года обычно осторожный председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен (Alan Greenspan) открыто связал «возобновление роста производительности» с «революцией в информационных технологиях». Затем он констатировал то, что тогда казалось очевидным:

«В конце концов, преимущества новых технологий могут быть реализованы только в том случае, если они превращаются в капиталовложения, повышающие стоимость компании. Эти инвестиции могут считаться оправданными, если ожидаемая норма прибыли превышает цену капитала. Технологические синергии создали новые возможности для эффективных капиталовложений, а высокая стоимость акций и падение цен на высокотехнологичное оборудование снизили цену капитала. В результате наблюдается взрывной рост расходов на высокотехнологичное оборудование и программное обеспечение, способствующее значительному росту основного капитала в течение последних пяти лет. Продолжающийся бум капитальных затрат свидетельствует о том, что компаниям все еще удается находить высокоприбыльные и эффективные инвестиционные альтернативы. Пока я не вижу причин, по которым эти возможности должны в скором времени иссякнуть» [11].

Как оказалось, полное энтузиазма заявление Грин-спена было сделано в тот момент, когда рост курсов акций на рынке совпал с бумом расходов на ИТ. Более того, как стало ясно впоследствии, многие инвестиции в ИТ 1990-х годов не принесли ожидаемой прибыли — многое из того, что было закуплено компаниями, теперь вообще не используется. Это не означает, что быстрый рост основного капитала ИТ вообще не принесет положительных результатов для экономики в целом, то есть не приведет к увеличению общей производительности и повышению уровня жизни. На самом деле весьма вероятно, что продолжающийся быстрый рост производительности в США в начале XXI века в немалой степени обусловлен инвестициями в ИТ, сделанными в 1990-е годы, которые позволили компаниям наращивать производство при меньшей численности занятых сотрудников [12].



И все-таки вопрос о том, как и насколько ИТ влияют на производительность, остается открытым. Часто спрашивают, почему в некоторых странах и отраслях, вложивших огромные средства в ИТ, наблюдается заметный рост производительности, а в других — нет? Компания McKinsey Global Institute тщательно проанализировала сравнительную динамку роста производительности в 1990-е годы. Исследования показали, что рост имел место лишь в нескольких секторах, и в первую очередь в производстве компьютеров и связанных с ним отраслях. Исследователи из McKinsey установили, что в период с 1993 по 2000 год 36% роста производительности обеспечивали три сектора, связанные с ИТ,— производство полупроводников, сборка компьютеров и телекоммуникации, хотя их доля в ВВП США составляла всего 8%. Другие три отрасли (розничная торговля, оптовая торговля и операции с ценными бумагами), доля которых в ВВП составляла 24%, обеспечивали 40% роста. Таким образом, шесть отраслей, доля которых в ВВП США составляла 32%, обеспечивали 76% роста производительности американской экономики. Во всех других отраслях наблюдался незначительный или отрицательный рост.

По данным McKinsey, в шести отраслях экономики, в которых наблюдался особенно быстрый рост производительности, ИТ были лишь «одним из многих факторов этого роста». Хотя, разумеется, новаторское использование ИТ имело большое значение, главным фактором роста было просто обострение конкуренции, которое вынуждало менеджеров искать различные пути повышения эффективности компаний [13]. Самым неожиданным выводом McKinsey стало, пожалуй, то, что интернет привел к существенному росту производительности лишь в одной отрасли. Что же это за отрасль? Парадоксально, но это биржевые операции с ценными бумагами. Эта отрасль росла за счет операций в режиме реального времени — той самой инновации, которая стала символом цифровых преимуществ нашего времени [14].

Эрик Бринйолфссон и Лорин Хитт в своих капитальных трудах, посвященных влиянию ИТ на рост производительности, также подчеркивали значение связанных инвестиций.


Они показали, что для того чтобы использование ИТ привело к существенному повышению производительности компании, обычно требуется немало времени. Кроме того, рост производительности зависит не только от самих технологий, но и от соответствующих инноваций в области процессов и организации. Они считают, что на самом деле «связанные инвестиции в организационный капитал <...> могут в десять раз превышать непосредственные вложения в компьютеры» [15]. Экономисты все больше склоняются к мнению, что в некоторых отраслях ИТ могут существенно или даже радикально увеличить производительность, но это возможно только при условии более широких изменений в области деловой практики, конкуренции и государственного регулирования. Без этого технологии остаются инертными.

Чрезвычайно важно определить, какое влияние ИТ оказывают на производительность. Это поможет экономистам и политикам более точно прогнозировать экономическую ситуацию в будущем, послужит ориентиром для государственного регулирования в области объемов и направлений инвестиций, нацеленных на стимулирование расширения национальной и региональной ИТ-инфраструктуры. Однако кроме вопроса о влиянии ИТ на производительность, существуют и другие вопросы, многие из которых пока не привлекли достаточного внимания.

Как и вложения в предшествующие инфраструктурные технологии, колоссальные инвестиции в ИТ привели к тому, что экономисты называют «углублением капитала», то есть к замене людей машинами. Попросту говоря, ту работу, которую раньше делали люди, сегодня выполняют компьютеры. Когда наблюдается стабильный экономический рост, то есть когда производство продукции растет быстрее, чем производительность, от этой замены выигрывают не только отдельные компании, но и экономика в целом, а значит, и все общество. Коммерческий сектор становится все более эффективным, уволенные работники быстро находят новые рабочие места, и общий уровень жизни растет.

Однако если темпы роста производительности опережают темпы роста экономики, возможна совершенно иная и куда менее привлекательная динамика экономического развития.


Количество рабочих мест будет уменьшаться, безработица — расти, предложение может превысить спрос, цены — упасть, а разрыв между богатыми и бедными — увеличиться. Следует отметить, что признаки всех этих явлений недавно можно было наблюдать в экономике США. Вывод о том, что резкий рост производительности за счет инвестиций в ИТ может иметь как положительные, так и отрицательные последствия, может оказаться чересчур поспешным (не следует забывать о высокой способности американской экономики к восстановлению), но и сбрасывать такую возможность со счетов не стоит.

К тому же если взглянуть на вторую половину XIX века, нетрудно обнаружить один весьма неприятный прецедент. В 1870-е годы мир также столкнулся с последствиями роста расходов, обусловленного новой технологией. Быстрое распространение железных дорог, морских перевозок и телеграфной связи создало возможности для развития свободной мировой торговли и повлекло за собой масштабные капитальные затраты. Сочетание таких факторов, как быстрый рост производства, увеличение производительности, обострение конкуренции и появление избыточных производственных мощностей, привело к падению цен, которое продолжалась почти 30 лет и на которое не повлиял продолжающийся рост мировой экономики. В Великобритании, ведущей экономической державе того времени, общий уровень цен упал на 40% [16]. В США в период с 1867 по 1897 год цены на большинство товаров постоянно снижались.

Пророчество репортера Mechanics Magazine о дешевизне всех товаров сбылось, но падение цен привело и к другим, более серьезным последствиям, которые он не мог себе и представить. Вместе с ценами упала и прибыль, а это негативно отразилось на предприятиях. С нарастанием экономических трудностей умерла и характерная для середины XIX века вера в безграничные возможности экономики. Рабочих увольняли, фермеры и неквалифицированные рабочие бунтовали, а государства вновь начали возводить торговые барьеры. Как выразился историк Д. С. Ленде (D. S. Landes), «оптимистический взгляд в будущее и вера в неограниченные возможности прогресса сменились неуверенностью и предчувствием конца» [17].

Конечно, сегодня мир значительно изменился. Мы понимаем динамику мировой экономики лучше, чем наши предшественники в XIX веке. У нас есть более совершенные механизмы, позволяющие следить за экономикой и торговлей. История редко повторяется. Тем не менее не следует забывать о том, что последствия внедрения новой инфраструктурной технологии могут оказаться сложными и не всегда предсказуемыми. Нельзя благодушно взирать на усиливающуюся угрозу падения цен, перенесение рабочих мест для квалифицированных технических специалистов в страны с дешевой рабочей силой и разрушение традиционных конкурентных преимуществ. Информационные технологии меняют не все, но они меняют многое. Одни изменения — к лучшему, другие — к худшему. Но и те, и другие нуждаются в дальнейшем тщательном и объективном анализе.

---

---